«Квантовый скачок» в историю Казахстана вошел 2 октября. Именно в этот день на международном форуме Digital Bridge председатель правления фонда «Самрук-Казына» Нурлан Жакупов представил искусственного члена совета директоров и заявил, что SKAI – это «новый инструмент повышения прозрачности и качества корпоративного управления».
Но завершились Digital-торжества, начались суровые будни и на первом же заседании с участием премьер-министра SKAI, как говорится, поплыла - не смогла справиться с простейшим – произнести даже базовые слова. Почему она не знает казахский язык и сколько денег ей понадобится, чтобы стать достойным членом общества, а не только номинальным членом совета директоров «Самрук-Казына» - пытался разобраться Ulysmedia.kz.
Нейросеть разработана на основе казахстанской языковой модели Alem LLM и работает на суперкомпьютере Al Farabium компании «Казахтелеком». Как сообщалось, SKAI стала первым в регионе цифровым независимым членом совета директоров с правом голоса. По заявлениям создателей, система анализирует внутренние и внешние нормативные документы, решения совета директоров с 2008 года и другие материалы.
В фонде уточнили, что SKAI функционирует в закрытом контуре, «информация не покидает пределы страны, а высокая вычислительная мощность обеспечивает надежность и скорость анализа».
Что там нашла SKAI в документах главного квазихолдинга страны, пока не сообщалось.
Но зато уже очевидно, что цифровой член правления не может даже правильно выговорить слово «теңге». Многие пользователи в сети уже успели сравнить акцент искусственного члена с голосами мошенников, которые звонят казахстанцам.
Не получится ли, что у презентованного с помпой робота есть и иные критические недостатки?
На днях за SKAI заступился вице-министр искусственного интеллекта и цифрового развития Дмитрий Мун.
- У неё есть сегодня какие-то погрешности в произношении. Я могу пример привести. Одна компания создавала голосовых помощников, они сейчас разговаривают и на казахском языке. Так вот, для этого потребовалось более 500 человек, которые более 100 часов наговаривали на разных диалектах казахского языка и на русском для того, чтобы приблизиться к нормальному произношению. SKAI - это первый шаг, она будет улучшаться. Уже проводим работу совместно с МНВО и МКИ по созданию голосового ассистента, который будет очень хорошо и правильно произносить слова казахского языка с учётом разных диалектов, - заявил вице-министр в кулуарах сената.
Вот только от вопросов о стоимости «рождения» SKAI Дмитрий Мун почему-то поспешил уйти, словно «Самрук-Казына» какая-то частная компания и ее траты никак не касаются государства.
- Мы не контролируем бюджет, который в рамках «Самрук-Казына» и их подведомственных организаций, портфельных компаний, тратится. Вопрос в сторону «Самрук-Казына» нужно задавать, наверное, — ответил вице-министр на вопрос о стоимости проекта.
После того, как SKAI не смогла правильно выговорить слово «теңге», и депутаты, и рядовые казахстанцы заподозрили, что под ее маской скрываются «мозги» российской «Алисы».
Не то чтобы кто-то был категорически против этого ИИ-помощника, но, согласитесь, хотелось бы знать наверняка.
Дмитрий Мун не подтверждает российских корней SKAI, но и опровергать тех, кто выдвигал такого рода теории, не торопится.
- Мы идем по пути переиспользования лучших технологий с открытыми источниками кода. Это называется open source подход. Это не новая какая-то тенденция. Мы на протяжении 10 лет идем по тому, что мы пишем код свой, но при этом берем наработки из открытых источников. Это позволяет соблюдать информационную безопасность и позволяет брать лучшие наработки, которые открыты для переиспользования в мире, - объяснил вице-министр.
На прямой вопрос, какая именно модель у SKAI, Мун ответил коротко:
- Я не знаю, надо у «Самрук-Казына», у разработчиков уточнять.
Есть еще один вопрос, который никак не дает покоя: откуда бы не появилась SKAI, в чем была такая срочность ее презентации и даже ввода в совет директоров «Самрук-Казына»?
Как не крути, но ей дали доступ не просто к «телевизору», а практически ко всему национальному благосостоянию.
Вице-министр искусственного интеллекта на этот вопрос ответить не смог, посоветовал обратиться в «Самрук-Казына» напрямую с официальным запросом.
И, казалось бы, он прав, кто запустил SKAI в публичное поле, тот пусть за нее и отдувается, но и «Самрук-Казына» никаких подробностей ведь не сообщает.
Конкретной официальной информации о стоимости создания SKAI в открытых источниках нет. По экспертным оценкам и опыту аналогичных ИИ-проектов, стоимость разработки может составлять от нескольких сотен тысяч до десятков миллионов долларов США. В пересчете на тенге это от нескольких десятков миллионов до миллиардов тенге.
Фонд «Самрук-Казына» говорит, что инвестиции в SKAI – это часть долгосрочной стратегии цифровизации и трансформации управления. Так заявлено на официальном сайте фонда. К слову, незадолго до назначения SKAI из состава совета директоров фонда выбыл экс-помощник президента Канат Шарлапаев.
Возможно, со временем, после тщательной доработки и длительного обучения, цифровые директора заменят и остальных членов правления «Самрук-Казына». Пока же у казахстанцев к руководству нацкомпаний есть ряд вопросов: мы пытаемся понять размеры премиальных топ-менеджмента квазигоссектора, но всякий раз упираются в «коммерческую тайну».
Хотя, по тем сведениям, что все же попадают в Сеть, вознаграждением правление нацкомпаний не скромничает. К примеру, в 2023 году руководство компании "Самрук-Казына Бизнес Сервис" получило премии в два раза превышающие прибыль предприятия: 74,9 млн тенге для руководителя и 274 млн тенге для остального руководства.
