Сенат ратифицировал соглашение с Марокко о выдаче преступников и взаимной правовой помощи. Документ стал очередным в цепочке международных договоров, которые должны обеспечить возврат осуждённых казахстанцев на родину. Но вот парадокс: многие из них категорически не хотят возвращаться. Сейчас за рубежом отбывают наказание более 900 граждан Казахстана, и значительная часть предпочитает остаться там, где и осудили, передает Ulysmedia.kz.
Казахстан подписал около 50 международных договоров о правовой помощи и передаче осуждённых. Соглашение с Марокко регулирует экстрадицию, возврат сидельцев для отбывания наказания в своей стране, а также закрепляет случаи отказа в выдаче – по политическим делам или при угрозе смертной казни.
- Если гражданин хочет вернуться, он подаёт заявление в посольство. Сейчас такие договорённости действуют с более чем 50 странами, что укрепляет международное сотрудничество и правовые гарантии граждан, – сказал сенатор Геннадий Шиповских.
Звучит обнадёживающе, но цифры говорят другое. За последние пять лет из 958 казахстанцев, отбывающих наказание за границей, вернулись только 160 человек. Это менее 17%. Остальные либо не хотят, либо не могут.
По данным Генпрокуратуры, более 700 граждан Казахстана сидят в российских тюрьмах. И большинство из них не торопится менять камеру, к примеру, в Тюмени на камеру в Павлодаре.
- Для возвращения требуется письменное согласие осуждённого. Если его нет, экстрадиция невозможна. Многие предпочитают оставаться в России, где живут их семьи, - объяснил причину невозврата заместитель генпрокурора Галымжан Койгелдиев.
Получается, казахстанские осуждённые голосуют ногами – точнее, отсутствием заявлений о возврате. И дают повод задуматься, что не так с пенитенциарной системой Казахстана? И почему в чужой тюрьме жить спокойнее, чем в своей?
В кулуарах сената Койгелдиеву задали вопросы о резонансных делах. Бывший главный транспортный прокурор Максат Дюсенов, обвиняемый в коррупции, задержан в Германии и находится под экстрадиционным арестом с 2019 года.
- Он был в розыске с 2019 года. Германия пока не отказала в выдаче, процесс идёт, – сообщил замгенпрокурора.
Шесть лет процесс идёт. СМИ писали, что Дюсенов мог запросить политическое убежище, но прокуратура эти сведения опровергла.
Максат Дюсенов – экс-помощник председателя Агентства по делам государственной службы и противодействию коррупции, экс-заведующий сектором Совета безопасности, глава службы безопасности «Самрук Казына», а с августа 2018 по апрель 2019 года он был главным транспортным прокурором Казахстана. Карьера завидная, падение стремительное.
Отдельная история – бывший генпрокурор Кайрат Кожамжаров. Его местонахождение официально якобы неизвестно. На вопрос журналистов о возможном российском гражданстве Кожамжарова Койгелдиев ответил с едва скрываемым раздражением.
- Это уже пятый раз задают этот вопрос. Идёт досудебное расследование, дождёмся результатов, - сказал он.
Пять раз спрашивают — пять раз не отвечают. Бывший главный правоохранитель страны испарился, а прокуратура просит дождаться результатов расследования.
Между тем, как стало известно Ulysmedia из надёжных источников, всё это время Кайрат Кожамжаров не сидел сложа руки в Москве. Он подал документы на получение российского гражданства и успел его получить. Тут сыграла роль не только удача, но и личные связи. Его однокурсником по университету был заместитель председателя Совета Безопасности РФ Дмитрий Медведев. Кожамжаров сам рассказывал, что они хорошо общались в студенчестве и сохранили дружеские отношения после учёбы.
Казахстан добивается экстрадиции гражданина Нигерии Адинду Нонсо Фортуна, причастного к делу Акжаркын Турлыбай. Казахстанка отбывает пожизненное заключение в Китае по обвинению в контрабанде наркотиков.
- Мы используем все законные механизмы. После установления местонахождения Интерполом начнётся экстрадиционная процедура, – пообещал Койгелдиев.
В 2014 году Турлыбай задержали в китайском Гуанчжоу с наркотиками в сумке. По её словам, она согласилась перевезти сумку по просьбе знакомого, которым и был нигериец Адинду Нонсо Фортуна.
В 2022 году сообщалось, что через Интерпол поступила информация о возможном нахождении Адинду в Нигерии, после чего Казахстан направил туда официальный запрос о выдаче. Но запрос до сих пор рассматривается. Загвоздка в том, что ка раз между Казахстаном и Нигерией нет договора об экстрадиции, то сроки рассмотрения не регламентированы, и решение остаётся за нигерийской стороной.
В прошлом году Генпрокуратура сообщила о поступлении заявления от Акжаркын Турлыбай с просьбой отбывать наказание на родине, однако распространившиеся весной слухи о её экстрадиции в Казахстан так и не подтвердились.
По мнению депутатов сената, это одно из самых сложных и продолжительных дел последних лет. Турлыбай сидит, Фортун гуляет на свободе, а Казахстан использует все законные механизмы. Как долго можно использовать механизмы, прежде чем признать, что они не работают?
При этом Казахстан продолжает заключать договоры о передаче осуждённых. В 2025 году ратифицирован договор с Марокко – преподносят документ как достижение. Но если граждане отказываются возвращаться добровольно, значит проблема не в количестве соглашений, а в качестве того, что ждёт человека дома.
За пять лет вернулись 160 из 958 осуждённых. Остальные предпочитают отбывать срок за границей. Может быть, стоит спросить не «как заключить ещё одно соглашение», а «почему наши граждане не хотят домой даже из тюрьмы».
