Быть или не быть: что ждет Казахстан, если на референдуме народ не поддержит строительство АЭС

    - Напомню, в Экибастузе, Риддере, Петропавловске в разгар зимы произошли аварии на станциях, они стали индикатором износа энергетического сектора. По нашим данным, средний уровень износа станций составляет 65 процентов, есть и те, что изношены на 85-86 процентов. Это серьезная угроза, которую в какой-то мере спровоцировала политика по сдерживанию тарифов: боялись социального взрыва, а в результате довели до такого состояния энергетику. И сейчас модернизация и ремонт старого оборудования уже не даст положительных результатов.

То есть живем по принципу – лишь бы выжить, а в мире всерьез заговорили о чистой энергии. Казахстан поддерживает эти идеи, но наши станции в основном работают на угле.

    - Мы приняли Экологический кодекс, в рамках которого обязались провести экологическую модернизацию энергетических объектов. Второй документ - это стратегия по снижению уровня углерода – он подтверждает, что мы с 2040 года постепенно будем отказываться от угольной генерации. Сейчас у нас 65 процентов электроэнергии поступает от угольной генерации. Глава государства поставил задачу удвоить нашу экономику – это означает увеличение инфраструктурных проектов в полтора раза. Уже сейчас нам энергии не хватает – недостающую часть мы покупаем в соседних странах. Особенно в этом отношении мы зависим от России. Потребление растет из года в год, а АЭС - это новая генерация, новый источник питания.

Но уголь наше богатство – его запасов должно хватить на 300 с лишним лет.

   -  У нас ежегодно добывается 110 млн тонн угля и тем не менее, мы принимаем решение отказаться от угольной генерации и подписываем Парижское соглашение, которое закрепило за каждым государством обязательства по сокращению выбросов углерода. Мы тоже не остались в стороне и обязались снижать эти выбросы. Вопросы экологии очень остро стоят во всем мире – мы не могли не поддержать эту идею.

То есть мы оказались в безвыходном положении? 

   - Есть условия, которые выполнить будет сложно. К примеру, привлечение средств на угольную генерацию усложняется. Когда банки дают кредит, они должны получить гарантию, что вернут свои деньги. К сожалению, сегодня станции не могут предоставить такую гарантию. Износ оборудования – оно практически все поступает из России и если там поднимаются цены – то станет дороже и для нас. Тарифы – единственный источник финансирования, от них зависит многое, в том числе и кадровые вопросы. Из-за низких тарифов на энергетическом рынке низкие зарплаты – уходят кадры. А АЭС - это фундамент нашей будущей экономики. Сейчас мы проигрываем на мировом рынке – так как наши товары, которые мы отправляем на экспорт имеют очень высокий углеродный след. Построим АЭС решим главную проблему – у нас будут нулевые выбросы углерода. 

Но АЭС тоже не безвредна – вы знаете, что делать с радиактивные отходы – вы знаете что с ними делать?

   - В год – это один Камаз. Здесь тоже разработаны стандарты, их исполнение под контролем МАГАТЭ. Если у нас будет низкая степень хранения, то будут приняты меры. 

Вы не признаете альтернативную энергетику?

   - Мы развиваем альтернативную энергетику. Мы приняли отдельный закон по альтернативной энергетике. В рамках закона мы подняли WAY-energy на 6 процентов на уровне общей генерации. Кроме того, будь то WAY-energy или альтернативная энергетика, они не относятся к устойчивым источникам энергии – они зависят от природы. Можно разделить потребителей на категории – потребление в быту и крупные металлургические, нефтегазовые компании, технологии которых непрерывно используют электроэнергию. Если энергия не стабильна - они выходят из строя. Поэтому нам сейчас очень нужны базовые генерации. 

В США, например, уделяют внимание альтернативным источникам энергии, в Германии отказались от АЭС после аварии на Фукусиме – это тенденция? 

   - Во-первых, нужно объяснить один момент: мы предъявляем требования к компаниям, которые предлагают построить АЭС - они должны быть самыми передовыми, с максимальной безопасностью. Я настаивал на том, чтобы ее уровень соответствовал показателю «3» или «3+». Страны, которые вы приводите в качестве примера, не отказываются от АЭС, они отказываются от ветхих станций с низким уровнем безопасности на своей территории, потому, что они построены по технологии 1 или 2 поколения, которые уже не соответствуют требованиям безопасности. Мы хотим построить самую передовую станцию. Южная Корея также рассматривает возможность строительства АЭС, в Турции также строится станция «Аккую» - там используются самые передовые технологии. 

Известно, что в Турции после строительства АЭС тариф поднялся в 6 раз. Завтра у нас будет тоже самое? 

   - Сейчас невозможно сказать, каким будет тариф. У нас 4 государства-претендента, которые намерены построить АЭС, покажут свою цену. Когда мы определимся, тогда станет ясно, каким будет тариф. Мы действуем поэтапно и задаем один вопрос всем казахстанцам. Если народ проголосует «за», мы презентуем эти технологии в каждом регионе. 

На референдуме будет задан только один вопрос "Нужна ли АЭС". Почему не спросить мнение народа о стоимости, о компаниях, которая могут взять проект на реализацию, о тарифах?

   - В рамках референдума каждый госорган выйдет, встретится с активистами, все покажут и расскажут. Еще раз повторю, в Казахстане очень мало продукции, выпускаемой для энергетической отрасли. Ежегодно перед отопительным сезоном закупаем приборы и детали за рубежом. Будь то труба, турбина или другое оборудование – 80 % всего получаем из России. Наши станции были построены в 1950-1960-х годах прошлого века и мы для них не можем привезти оборудование из Франции.  Смотрите, в вечернее время, когда спрос на электроэнергию растет, мы закупаем 1 кВт энергии в России по 40-50 тенге. Даже если завтра после строительства АЭС тариф составит 40 тенге, мы ее получим, а станция остается на территории нашей страны. 

А кто будет работать на этой станции?

   - У нас в Казахстане готовят специалистов 4 вуза. Компании, которые намерены построить у нас АЭС, говорят: мы не будем строить АЭС и уезжать, мы будем обучать ваши кадры. Говорят, что в рамках социальной ответственности мы поможем построить в этом регионе такие социальные объекты, как школа и детский сад. Я думаю, что эта станция не последняя, по прогнозам требуется как минимум 3 АЭС. 

В Турции есть условие - на станции «Аккуя» могут работать только люди знающие турецкий язык. У нас это возможно? Где гарантия, что наша АЭС не станет режимным объектом как Байконур?

   - Я специалист в области горного дела и энергетики, и я вас заверяю мы предъявляли много требований. Прежде всего, требования безопасности, о количестве специалистов, об участии граждан Казахстана в строительстве. Например, если корейцы построят станцию и уедут, как ее эксплуатировать? Вы смотрите слишком далеко вперед. Мы сейчас задаемся вопросом, нужна ли Казахстану новая генерация или нет. Я говорил со многими экологами – они не против строительства АЭС, их беспокоит вопрос участия воюющей России. Но если опираться на логику, давайте не будем забывать, что АЭС это – бизнес, а не политика. И самый главный вопрос для нас -обеспечить уровень безопасности. Во-вторых, выбрать самые передовые технологии. В-третьих, ценовая эффективность. Какая компания правильно ответит на эти три вопроса, та и выиграет. Лично я не против России или Китая - нам важно, чтобы технологии были передовыми. Время, цена, уровень отходов. На эти вопросы мы должны ответить.

А почему не обнародованы предложения стран-претендентов?

   - АЭС не строят за год - это большой шаг для государства. Сейчас идет обсуждение с теми государствами, которые дают конкретные предложения. Если будет найдено общее решение, естественно оно будет опубликовано. В настоящее время главный вопрос - референдум. Мы побывали во всех регионах, говорили с людьми, у них главный вопрос – безопасность, а потом уже все остальное. 

С какой проблемой может столкнуться Казахстан в будущем, если АЭС не будет построена? 

   - Если на референдуме народ решит, что АЭС не нужна, мы должны будем развивать угольную генерацию. Сейчас используются фильтры, снижающие уровень выбросов угля, но они также не могут гарантировать, что уровень выбросов угля достигнет нуля. В таком случае через несколько лет наше экспортируемое сырье, товары столкнутся с пограничным налогом. В таком случае цена нашего товара резко возрастет, и мы не можем продать его на других рынках. После того, как мы не смогли продать, у нас начинают сокращаться источники средств. В любом случае после 2040 года нам придется постепенно останавливать старые станции. 

Кстати, Узбекистан начинает строить АЭС, у них по сравнению с нами серьезный дефицит энергии?

   -  Узбекистане растет экономика и они проводят политику по закрытию дефицита электроэнергии. Я думаю, что их политика верна, потому что они отказываются от угля. Для Узбекистана в целом появление таких передовых технологий в будущем принесет пользу малому и среднему бизнесу.

А какие еще страны в Центральной Азии и мире планируют использовать атомную энергетику?

    - В Центральной Азии - только Казахстан и Узбекистан, в Румынии строят. В целом на сегодняшний день принято решение построить 40 реакторов по всему миру. Мы можем стать 41 страной. 

Назовите стандарты безопасности. 

   - Критерий безопасности должен соответствовать соответствующим стандартам. Его проверяют международные организации - перед строительством и вводом в эксплуатацию АЭС ее безопасность проверяет организация МАГАТЭ. Если на АЭС есть какие-то дефекты, МАГАТЭ может поставить свои условия. А потом вы задали очень правильный вопрос с точки зрения средств, чтобы посмотреть, не станет ли он похож на ЛРТ. Поскольку деньги АЭС выдают международные банки, будет проверка 3 уровня. Каждая потраченная сумма проходит эти 3 проверки. 

Полную версию интервью смотрите на YouTube-канале Ulysmedia.kz