Про фонд проблемных кредитов с самого момента его основания откровенно говорили, что это цивилизованный инструмент управления проблемными активами, которые выкупаются у банков через непрозрачную оценку. Поэтому ФПК и спас многие банки, которые по сути заслуживали банкротства, судебных исков и уголовных разбирательств.
В самом начале, а это был январь 2012 года, фонд создавали как подразделение Национального банка РК, в 2017-м, когда стало понятно, что он может представлять коррупционные риски и конфликт интересов, передали структуру министерству финансов.
В начале деятельности на счету ФПК лишь пара мелких операций и зарплата сотрудникам.
Бурная деятельность началась, когда все силы были брошены на спасение Казкоммерцбанка, который сам перед этим спас БТА банк, получив в кредит на 10 лет 250 млрд тенге.
Однако не выдержав долгового бремени БТА и «талантливых» финансовых схем, ККБ сам начал тонуть.
Позже ФПК выкупил проблемные кредиты БТА банка приблизительно на 6 млрд долларов по курсу на тот год. Затем влили около 2 млрд долларов ликвидности в RBK банк. Затем был выкуп сельхозкредитов на 604 млрд тенге в нескольких банках, 450 млрд тенге – выкуп проблемных кредитов у Цесна банка и так далее. А в итоге – выкуп и самого Цесна банка за 1,1 трлн тенге (2,89 млрд долларов). Подчеркнём выкуп кредитов Цесна банка и самого банка особо – как ответ на вопрос о том, кто должен возвращать государственную помощь.
Каким-то непостижимым образом все кредиты были оценены по их номинальной стоимости, в итоге ФПК аккумулировал «активов» на 10-12 млрд долларов США.
По итогам 2020 года это последняя доступная отчетность на ресурсе DFO.kz, ФПК отчитался об убытке в 163 млрд тенге.
Вот как выглядит структура собственности ФПК – Минфин – комитет госимущества и приватизации Минфина – ФПК.
Сам ФПК разделяется еще на EMC (Estate management company) и Kazkom Realty. Первая занимается операциями с недвижимым имуществом – управляет 100-120 тыс кв метров офисов, собирает средства и потихоньку продает активы.
Kazkom Realty управляет другими активами. Например, по некоторым данным, у компании на балансе было около 1 млн га земли, которые были переданы в региональные СПК (социально-предпринимательские корпорации).
Так зачем создавали ФПК, какую роль он играет сейчас, кого планирует спасать, что будет с активами, которые у него на балансе? Ответить на вопросы Ulysmedia.kz согласился финансист Расул Рысмамбетов, который уже много лет наблюдает за деятельностью фонда.
Зачем придумали ФПК?
“Сама идея создания фонда проблемных кредитов не так уж и плоха. Нужен был инструмент, чтобы не просто спасать банки, а продолжить бизнес цикл: проект – финансирование – проблемы -проблемные активы – реабилитация через банкротство, внешнее управление и дальнейший возврат активов в жизнь”.
Далеко не все бизнес-проекты становятся успешными даже с хорошими расчетами, а зачастую бывает, что проблемы возникают в результате реализации. Например, предприниматель построил завод, но купил не то оборудование или ему не хватает средств. Однако часть предприятия уже готова, сносить его нельзя, а продолжать нет средств и желания.
В таком случае, если заёмщик не может погасить кредит, банк забирает актив в КУСА (дочерняя компания по управлению стрессовыми активами), которая начинает его продавать, одновременно пытаясь наладить реабилитацию. Часто КУСА это делает в партнерстве с проблемным заёмщиком.
В ряде случаев, когда актив очень большой и КУСА не может его продать, ФПК может выкупить проблемный кредит вместе с залоговым имуществом.
Но в реальности получилось, что, когда ФПК выкупал кредит по его рыночной стоимости без дисконтирования, то спасал скорее не банки, а акционеров банков. Именно так было при выкупе проблемных активов БТА, Казкома и Цесна. Именно эти кредиты и составили те самые триллионы тенге, которые ушли безвозвратно.
Разница между справедливой ценой и ценой выкупа называлась фондом резервов по условному распределению. Как видно из таблицы (единица – в тысячах тенге), разница составила 3,2 трлн тенге на 31 декабря 2019 года.
Средства на выкуп были потрачены государственные, и эффективность их применения скорее отрицательная, чем просто низкая. Да, там были дисконты и, вероятно, что средств ушло меньше, чем 3-4 трлн тенге, однако сумма спасения в несколько раз превышала стоимость самого банка.
Акционеры БТА, ККБ и Цесна банка управляли своими средствами неэффективно, а ответственность за их ошибки понёс бюджет, то есть мы с вами.
Понятное дело, когда выкупали были правильные слова, да я и сам поддерживал выкуп, чтобы не пострадали вкладчики – простые люди.
Однако если копнуть глубже, то зачастую банки финансировали проекты и без того небедных людей, олигархов регионального и республиканского масштаба, местные кланы и родственников политических деятелей.
Почему ФПК взялся за реабилитацию банков?
“Как я уже сказал, были правильные аргументы о спасении вкладчиков. Однако в одной лодке оказались и олигархи, и вкладчики. Мне кажется, что были другие варианты кроме выкупа кредитов”.
А когда и происходил выкуп, то надо было более рыночно подойти к оценке кредитов и залогового имущества, чтобы инвестору было бы выгодно выкупать такие активы.
Сейчас ФПК действует больше как обычное КУСА, продавая в розницу активы низкого качества, не пытаясь их развивать во что-то более выгодное.
Вот три примера – продают парковочные места, голые участки земли или здания в плохом состоянии. Не хотелось бы никого обижать, но на поверхности и неумение управлять активами, и не совсем прозрачные схемы выкупа активов.
Однако есть и очень хорошие и выгодные активы. Например, когда вся страна только оправлялась после январских событий, фонд принял, на мой взгляд, очень спорное решение об уступке прав требований к очень прибыльному предприятию ТОО Chimbulak Development, которое даже в непростой 2021 год имело оценочную выручку в 25 млрд тенге.
К слову, Шымбулак – это капля в море. В идеальном мире такие активы давно бы должны были окупить работу фонда и принести прибыль государству, у нас же всё наоборот.
Однако после схем, которые применялись с 2015 по 2019-й, выкупать активы не так уж и выгодно. Кроме того, могу ошибаться, но ФПК с его нынешним подходом – это скорее целая гора компромата на тех, кто брал кредиты в банках и на акционеров этих банков. То есть, например, кто в банке выдавал кредит под залог парковочного места или почему некоторые активы банки оценивали в 5-10 раз выше. Понятное дело, что кредиты выдавали своим знакомым, друзьям акционеров или менеджеров банков.
То есть, вы считаете, что сейчас необходим аудит фонда, который уже много лет доказывает свою неэффективность? Кстати, есть информация, что не за горами время, когда начнут продавать активы и самого ФПК.
“Продолжая разговор о компромате, я бы приостановил любую продажу (включая адресную) и безвозмездную передачу активов фонда кому-то ни было, пока не будет проведен подробный и детальный аудит, который должен ответить на следующие вопросы:
- чьи подписи стоят под оценкой активов, которые выкупал ФПК у банков? Кто утверждает оценку, когда ФПК продает актив дешевле рыночной стоимости;
- кто выкупал активы фонда, включая залоговое имущество и права требования за время работы ФПК;
- почему несколько лет подряд аудит фонда проводит одна и та же компания.
Ярким примером достаточно мутных схем может быть следующая поправка в устав ФПК, которая позволила продать (по закрытой цене) участок в самом престижном месте Алматы.
Могу и ошибаться, однако, вероятнее всего, участок продали под строительство театра.
Вероятно, неэффективные действия фонда (вне зависимости от управленческих команд) можно разделить на две крупных группы:
Хочу внести ясность, я не против, когда специализированный инвестор, может быть, даже бывший заёмщик выкупает права требования, чтобы очистить свой актив через процедуру банкротства или возвращает себе контроль и постепенно гасит долг перед фондом.
Однако есть обоснованные предположения, что фонд обогатил людей никак не причастных к реальной работе, которые использовали лазейки, созданные в уставе и в законах. Очевидно, что решения по крупным, стратегическим активам ФПК получал «сверху» – из инстанций выше минфина, поэтому если фонд раскроет лоббистов и бенефициаров, то это облегчит задачу поиска активов.
Вот почему я и призываю провести нормальный аудит ФПК и его сделок. У меня нет предвзятости именно к фонду. В экономике страны есть ряд таких активов, чьи схемы я бы предложил посмотреть детально – КТЖ, Самрук-Энерго (в части поставок угля на ТЭЦ в разных городах), региональные СПК, КазТрансГаз и другие.
Аудит ФПК нужен, чтобы понять, кто монетизировал желание правительства помочь банкам. А заодно мы бы смогли очертить круг региональных олигархов, которые стройными рядами отправились в Новый Казахстан.
Чем прозрачнее всё это будет сделано, тем легче пройдёт процесс очистки казахстанской экономики.
