В эксклюзивном интервью главному редактору Ulysmedia.kz Самал Ибраевой депутат мажилиса парламента Айдос Сарым впервые открыто говорит о скрытой борьбе за президентский пост, о тех, кто сознательно тормозит реформы, и о том, почему в Казахстане пора отменить культуру политического страха.
– Что вы думаете по поводу обвинений в адрес экс-министра иностранных дел, ныне помощника президента Мурата Нуртлеу?
– Можно я скажу прямо: борьба за власть в Казахстане началась раньше времени. Когда это дело возникло, я сразу заявил – невозможно публиковать обвинения, не имея ни одного факта, ни одного документа. Я лично не верю, что Мурат Нуртлеу причастен к убийству или какому-либо заговору.
Если выдвигается серьёзное обвинение, должны быть доказательства: свидетели, материалы, зафиксированные разговоры. Ничего этого представлено не было. Это конспирология, а не журналистика.
К сожалению, даже когда медиа само признает, что «тема закрыта», слухи продолжают циркулировать. Это проблема не только власти, но и оппозиционных кругов и части прессы: никто не готов публично признать ошибку, извиниться, исправить информацию.
Вот простой пример. Несколько СМИ уже «похоронили» Сару Алпысовну три-четыре раза. А она жива, проходит лечение. Но никто не сказал: «Мы были неправы, ввели людей в заблуждение».
– Но почему Нуртлеу молчал четыре дня? Если всё это ложь, почему он не выступил сразу?
– Люди бывают в разных ситуациях: служебные обстоятельства, дипломатические переговоры, семейные причины. Иногда публичное появление в первые часы может быть воспринято как признание вины или паническая реакция. Возможно, шли консультации. Я точно не знаю.
Но подчеркну: я с самого начала понимал, что эта информация недостоверна.
– Это вас не шокировало?
– Нет. Я буквально почувствовал с первых минут, что это фейк.
Если бы подобное случилось, скажем, в России, и распространили слух, что Лавров совершил преступление, он бы не молчал четыре дня.
– Потому что там совершенно другая система коммуникации. У нас медиаменеджмент пока не соответствует реалиям времени. Если бы это случилось со мной, я бы в тот же день вышел в эфир и сказал: вот я, жив-здоров, только прилетел, ни в какой тюрьме не нахожусь.
Но, повторюсь, это моя позиция. У многих публичных фигур нет выстроенных коммуникационных стратегий, есть элемент бюрократии и осторожности.
– Вы допускаете вмешательство внешних сил в такие кампании?
– Мы можем сколько угодно строить версии, но у меня нет конкретных доказательств. Я не вижу, чтобы ведущие мировые СМИ подхватили обвинения против Нуртлеу. Реагировали в основном российские телеграм-каналы. Это о многом говорит.
Если смотреть шире, вокруг правительства действительно идёт борьба за влияние. Некоторые группы пытаются дискредитировать отдельных чиновников. Это чувствуется. Но утверждать, что за этим стоят внешние силы, я не могу – нет фактов.
Казахстан – маленькая страна. В медиа, пиаре, политтехнологиях всё быстро становится известно. Секрет нельзя удержать дольше месяца. Я чувствую, что политическая игра началась. И мне это не нравится.
– То есть вы считаете, что начинается борьба за власть?
– Безусловно. У нас впереди парламентские выборы 2027 года, президентские – 2029-го. И, конечно, кто-то уже сейчас начинает кампании – открыто или скрыто.
Но если претендуешь на участие в политической борьбе, ты должен быть готов к атакам, провокациям, информационным ударам. Должен быть в десять раз сильнее, открытее, устойчивее, чем другие.
Полную версию интервью смотрите на YouTube-канале Ulysmedia.
Версий отставки Мурата Нуртлеу было множество. Впрочем, это нормально для казахстанской политики: когда все, кто знает правду, многозначительно молчат, журналистам и экспертам остается рассуждать.
