В течение более 20 лет Казахстан и Китай поддерживают устойчивые дипломатические и экономические связи, с ежегодным товарооборотом в миллиарды долларов. передает Ulysmedia.kz.
В то же время ситуация в Синьцзян-Уйгурском автономном районе вызывает новые вопросы — в этот регион входят уйгурские и казахские общины, и подвергаются усиленному контролю.
В Китае проживает около 1,25–1,5 млн этнических казахов, главным образом в Илийском, Тарбагатайском и Алтайском округах. Похожим образом, как в случае с уйгурами, для казахов введены ограничения на религиозную деятельность. В июне Радио «Свободная Азия» сообщило о задержании имама Ахмета, а позднее — его кончине в мае по версии властей через самоубийство. Вскоре после этого задержали свыше 100 его знакомых и родственников.
Казахстан, развивая экономические отношения с Китаем, оказался в деликатной ситуации, поскольку подобные события вызывают общественный резонанс. Особенно это ощущается после протестов 2016 года, когда тема китайских земель вызвала широкую реакцию. При этом государственные СМИ практически обошли тему стороной, уступив инициативу независимым площадкам. Так, The Qazaq Times 6 июня задал вопрос о том, почему власти страны пока не предпринимают мер в отношении прав казахов в Китае. Журналисты 7kun.kz напомнили о призывах известных писателей к президенту прокомментировать ситуацию на прошедшей в июне пресс-конференции.
Общественный интерес растёт — многие в Казахстане имеют культурные и семейные связи с Синьцзяном. Однако правительство продолжает осторожно придерживаться выжидательной тактики, стараясь сохранять баланс между стратегическим партнёрством с Пекином и ожиданиями собственного общества.
С момента независимости в 1991 году Казахстан активно поощрял возвращение этнических казахов (оралманов) из-за границы, чтобы укрепить демографию и культурную ткань общества. За это время около миллиона оралманов прибыли из разных стран, включая Китай.
Свидетельства, поступающие от оралманов, указывают на усиление давления со стороны китайских властей. Один из эпизодов описывает, как мужчина, имея казахстанское гражданство, поехал по делам в Урумчи, навестил мать в Турфане и вскоре пропал. Его семья и работодатель в Алматы подтвердили исчезновение, но дальше дело не продвинулось.
Сообщается, что такие задержания оралманов начались в январе, после появления видео, связываемого с уйгурскими группировками. Речь шла о направлениях людей в «центры политического перевоспитания», где они находились от нескольких дней до нескольких месяцев. Часть этих сведений совпадает с утечками, приписываемыми заместителю секретаря партийного комитета Синьцзяна Чжу Хайлуню.
Параллельно в Китае начала расти обеспокоенность по поводу влияния религиозно ориентированных групп за рубежом, включая Казахстан. Это также коснулось и студентов — всё труднее стало получать китайские визы. В свою очередь, китайские власти начали активнее взаимодействовать с казахской диаспорой, проживающей в Казахстане, через информационные кампании.
В целом складывается впечатление, что усиление контроля над уйгурами и теми, кто вернулся из-за границы, отражает более осторожный подход Пекина к религиозной активности этнических меньшинств. Это влияет на восприятие Китая в Казахстане и побуждает общественность задаваться вопросами о роли государства в защите прав своих граждан за рубежом.
В отечественной информационной среде всё сложнее игнорировать эти известия. Чем сильнее они становятся темой общественного обсуждения, тем выше давление на правительство — нужно найти баланс между внешнеполитическими приоритетами и внутренними моральными ожиданиями. Пока пространство для дипломатического «тихого манёвра» существенно сокращается.
