Светлана Тараканова
Не умею писать некрологи – в самом слове заложена какая-то высокопарность и заданность. Да и несопоставимо это – Рерих и некролог. Уверена, все, с кем его сталкивала судьба, будут помнить его живым.
Примерно в 2010-м, когда Рерих съездил в Германию и вернулся на родину, на «Хабаре», скорее всего не без участия Дариги Нурсултановны, ему придумали применение – дали полчаса эфирного времени в сетке вещания совершенно провальной – в 13.00. Он сторговался с руководством; меня из новостей перевели к нему продюсером, дали малюсенький кабинетик – бывшую буфетную кладовку на АСК 2. Вот в этой каморке мы два года готовили его программы, в том числе и «Позднего Рериха», и… сплетничали.
"Хабар", 2010 год, фото Андрея Игнатченко
Владимир Ахмадьянович никого не жалел в своих оценках, как-то не выдержала и начала возмущаться: как у вас язык-то поворачивается, она уже умерла, зачем такая злость? – помрете, к вам на похороны никто не придёт. Смеялся, – а мне же пофиг будет, я ведь уже умру. Как-то внезапно это «пофиг» пришло. А на похороны никто и не попадёт, даже если и желание у кого-то появится…
Он всё делал искренне – любил и ненавидел, не переносил леность и тупость. Когда ругал – хотелось спрятаться, если хвалил – крылья вырастали. Он не был святым – он был просто… Рерихом.
Когда делали телепередачу «Поздний Рерих», нужно было какие-то программы записывать в Астане. А тут, как на грех, правительство принимает решение о запрете перемещений командировочного народа на самолёте – только поезд. Логика у Владимира Ахмадьяновича была железная: мне в поезд нельзя, наверняка попутчики узнают, предложат выпить – отказаться нельзя, сочтут, что выламываюсь, и обидятся. А там, сами знаете, как может закончиться – нет гарантий, что запись не сорву. Хабаровское руководство злилось, но шло на уступки. Но потом всем это вольнодумство надоело, «Позднего Рериха» закрыли. Да и рейтинги, к слову, были не очень. Хотя программа выходила в эфир в 23.00 – какие там могли быть показатели по просмотрам? Да и вообще, какие показатели? – рассказывали только про «Нур Отан» и Назарбаева, показывали то же самое.
"Хабар", 2010 год, фото Андрея Игнатченко
Почему не нашли Рериху применения в АО «Агентство «Хабар»? Почему он вообще оказался невостребованным в стране? Сейчас многие коллеги по «старому Хабару» говорят, что при Рерихе на канале было золотое время – мы работали по-настоящему, нас узнавали на улице и уважали. Прошло то время, его не вернешь.
Многие воспринимали миграцию Рериха в Германию как протест в адрес Назарбаевой. Назвать это можно как угодно, но уехал он, по большому счёту, потому что здесь оказался никому не нужен. А Дариге, видимо, надоело за него сражаться. Да теперь уже и надобности нет вспоминать этот конфликт, он ушёл в историю.
В последнее время Рерих много писал, открыл канал на YouTube, искрил памятью и юмором в различных интервью, казалось, что всё у него в порядке. По крайней мере, как и раньше публика на его комментарии к событиям и персонам реагировала бурно. И как обычно он внимание перетягивал на себя, поэтому хвалили и ругали именно его, а не тех, о ком он говорил.
"Хабар", 2010 год, фото Андрея Игнатченко
Зачем уехал, осуждая, спрашивали многие. Но ведь, черт возьми, не останавливал никто. Наверное, ему больно было, что не отговаривали, не помогали адаптироваться в новых реалиях, не звали назад. А скорее всего не выдержал тоски и одиночества в немецкой стороне, не было ему там применения. А у нас не нашёл даже слов поддержки. Пока был жив. Сегодня все вспомнили, какой талантище покинул белый свет; печально, что признание только вдогонку звучит. Но это же дело обыденное.
Светлая вам память, Владимир Ахмадьянович...
