Как развивается нефтегазовая отрасль в Казахстане: история, цифры, будущее

История отрасли

С начала нулевых нефтяная отрасль Казахстана пережила не одну качественную трансформацию: от постсоветской модели с разрозненными производственными мощностями к интегрированной системе с масштабным международным участием. Главным образом на динамику роста влияние оказало открытие и поэтапное освоение крупнейших месторождений на шельфе Каспийского моря и в западных регионах.

Решающий для сектора момент: подписание в 1993 году соглашения о создании Tengizchevroil (TCO), совместного предприятия между Chevron (50%), ExxonMobil (25%), КазМунайГаз (20%) и ЛУКОЙЛ (5%), которое открыло Тенгиз миру и создало модель для дальнейшего привлечения инвестиций.

В нулевых добыча на Тенгизе стабильно росла: с 12 млн тонн в 2000 году до 29 млн тонн в 2010 году и более 30 млн тонн в 2023 году. Проект расширения Тенгиза, стартовавший в 2016 году и оцененный в $45,2 млрд, стал крупнейшим капиталовложением в истории независимого Казахстана. В 2024 году Chevron объявила о завершении основного этапа расширения, которое позволит довести добычу до 1 млн баррелей в сутки.

Следующая ключевая веха (по порядку, а не по значимости) – месторождение Карачаганак. Несмотря на то, что освоили его раньше (в советский период), промышленная интеграция в глобальные цепочки началась лишь в 1997 году. Консорциум KPO сумел превратить Карачаганак в один из центров добычи газового конденсата, при этом проект стал предметом споров о фискальных режимах: в 2012 году государство добилось пересмотра долей, увеличив долю КазМунайГаза до 10%. Основополагающую роль в этих переговорах сыграл, к слову, Тимур Кулибаев, и это не первый и не единственный раз, когда нынешние крупные бизнесмены напрямую влияют и/или влияли на развитие отечественной нефтянки.

Самым амбициозным, но и неоднозначным в деталях оказался Кашаган – крупнейшее с 1968 года мировое нефтегазовое открытие (с извлекаемыми запасами в 9-13 млрд баррелей). Старт добычи был запланирован на 2005 год, но серия технических сбоев, утечек сероводорода и разногласий между участниками консорциума NCOC отложила полноценный запуск почти на 11 лет. Только в октябре 2016 года добыча вышла на стабильный уровень.

В 2023 году Кашаган обеспечил 16 млн тонн нефти, оставаясь под пристальным вниманием общественности и государства: в 2025 году Минюст Казахстана направил международным партнёрам претензии на $150-160 млрд за перерасход средств и якобы «необоснованные затраты», что стало прецедентом в отношениях между Астаной и международными энергетическими гигантами. Однако по сути Казахстан начал получать дивиденды с разработки задолго до того, как иностранные инвесторы окупили свои вложения (на окупаемость они ещё не вышли).

Рост добычи на Кашагане происходил неравномерно. После пика в 2019 году (90,5 млн тонн) добыча в пандемийный 2020-й снизилась до 85,7 млн тонн, затем последовал период ограничений по линии соглашения ОПЕК+. В 2024 году Казахстан частично вышел за пределы квоты, добыв 89,7 млн тонн, чем вызвал недовольство партнеров по альянсу, но обосновал шаг внутренними приоритетами.

Проблемами остаются высокая капиталоёмкость проектов, недостаток технологического суверенитета, а также ограниченная пропускная способность экспортной инфраструктуры. Пример – зависимость от Каспийского трубопроводного консорциума (КТК), через который проходит более 80% казахстанской экспортной нефти. Повторяющиеся аварии на терминале в Новороссийске (включая остановку отгрузки в марте 2022 года) наглядно показали уязвимость экспортной логистики.

Отдельного упоминания стоят структурные риски: подавляющее большинство добычи сосредоточено в западной части страны, в Атырауской, Мангистауской и Западно-Казахстанской областях, что создаёт неравномерность социально-экономического развития и усиливает зависимость местных бюджетов от нефтяных поступлений. По данным аналитического центра KAZENERGY, в некоторых районах доля нефтянки в доходах превышает 70%.

Тем не менее, за последние 20 лет Казахстан сумел превратить нефтяную отрасль в источник геополитического веса, стать вторым по объёму добычи экспортером нефти в СНГ и выстроить сложную систему взаимодействия с крупнейшими международными компаниями.

Ключевые игроки

Развитие нефтегазовой отрасли Казахстана стало результатом стратегических решений, привлечения международных инвестиций и участия политических фигур, сыгравших значительную роль в формировании современной энергетической инфраструктуры страны.

Основу нефтегазовой индустрии Казахстана составляют крупные месторождения, разработка которых осуществляется как национальными, так и международными компаниями:

● Тенгиз: разрабатывается консорциумом Tengizchevroil, в состав которого входят Chevron (50%), ExxonMobil (25%), КазМунайГаз (20%) и ЛУКОЙЛ (5%);

● Карачаганак: управляется Karachaganak Petroleum Operating (KPO), консорциумом, включающим Eni, Shell, Chevron, ЛУКОЙЛ и КазМунайГаз;

● Кашаган: осваивается консорциумом North Caspian Operating Company (NCOC), в который входят Eni, Shell, TotalEnergies, ExxonMobil, КазМунайГаз, Inpex и CNPC.

Эти проекты стали основой для привлечения иностранных инвестиций и внедрения современных технологий в нефтегазовую отрасль РК.

Основными игроками в нефтегазовой отрасли Казахстана являются:

● KazMunayGas – национальная нефтегазовая компания, контролирующая значительную часть добычи и транспортировки нефти в стране;

● Chevron – ведущий иностранный инвестор, владеющий 50% долей в совместном предприятии Tengizchevroil, которое управляет месторождением Тенгиз;

● ExxonMobil – второй по величине иностранный инвестор в Тенгизе с долей 25%;

● Shell, Eni, TotalEnergies – участники консорциума North Caspian Operating Company (NCOC), который управляет месторождением Кашаган;

● Karachaganak Petroleum Operating B.V. (KPO) – оператор месторождения Карачаганак, в состав которого входят Eni, Shell, Chevron и ЛУКОЙЛ.

Что касается политических фигур, то упомянутый выше Тимур Кулибаев, например, сыграл важную роль в развитии нефтегазового сектора. В качестве председателя правления КазМунайГаз он способствовал расширению международного присутствия Казахстана в энергетической сфере, заключая стратегические партнерства и развивая важную инфраструктуру, такую как нефтепровод Атасу-Алашанькоу.

Помимо Тимура Кулибаева, значительный вклад в развитие нефтегаза внесли и другие казахстанские бизнесмены:

● Булат Утемуратов: через свои инвестиционные компании участвовал в проектах, связанных с поставками нефти и нефтепродуктов, а также в развитии логистической инфраструктуры;

● Айдын Рахимбаев: его компания BI Group участвовала в строительстве объектов для нефтегазовых проектов, включая расширение месторождения Тенгиз;

● Кенес Ракишев: через Fincraft Resources инвестировал в нефтегазовые компании, такие как Beineu Petroleum и Tethys Petroleum, способствуя развитию добычи и переработки нефти;

● Еркин Татишев: его холдинг Kusto Group владеет KazPetrolGroup, участвующей в добыче нефти и газа, а также в других проектах, связанных с энергетикой;

● Кайрат Боранбаев: занимал руководящие должности в компаниях KazTransGas и Intergas Central Asia, внося вклад в развитие газотранспортной системы страны;

● Динмухамет Идрисов: основал компании, занимающиеся поставками нефти и нефтепродуктов, а также поставками оборудования для нефтеперерабатывающих заводов.

Деньги, имидж и люди

Напомним, нефтяная отрасль Казахстана играет ключевую роль в формировании государственного бюджета. В 2024 году национальная нефтегазовая компания «КазМунайГаз» перечислила в бюджет и Национальный фонд около 1,995 трлн тенге (примерно $3,99 млрд) в виде налогов и других обязательных платежей. Tengizchevroil и Karachaganak Petroleum Operating также внесли значительный вклад в экономику в том числе и в виде налогов, обеспечив соответственно $6,2 и $2,3 млрд.

По данным Инициативы прозрачности добывающих отраслей (EITI), в 2021 году нефтегазовый сектор обеспечил 14,1% ВВП Казахстана и около 43% всех налоговых поступлений.

В сфере занятости нефтегазовая отрасль также играет важную роль. По состоянию на сентябрь 2024 года, в промышленности Казахстана было занято около 1,15 млн человек. Хотя точные актуальные данные по всему нефтегазовому сектору в открытом доступе не представлены, учитывая его долю в промышленности, можно предположить, что значительная часть работников промышленности связана именно с добычей и переработкой нефти и газа.

На международной арене Казахстан зарекомендовал себя как надежный партнер в энергетической сфере. К примеру: после сокращения поставок нефти из России в 2022 году, Германия начала импортировать казахстанскую нефть через трубопровод «Дружба», что позволило обеспечить работу нефтеперерабатывающего завода в Шведте, и это укрепило позиции Казахстана в качестве альтернативного поставщика энергоресурсов для Европы, значительно повысив международный авторитет страны.

Цифровизация добычи

В условиях стремительного развития технологий и необходимости повышения эффективности добычи углеводородов, казахстанская нефтяная отрасль активно внедряет цифровые решения. Одним из ярких примеров является проект «Smart Field Айранколь», реализованный компанией «Каспий нефть».

Проект стартовал в 2018 году на месторождении Айранколь, находящемся на поздней стадии разработки. Целью было удержание и планомерное увеличение уровня добычи. В рамках проекта была проведена комплексная цифровизация всех процессов – от скважины до бэк-офиса. Внедрение системы позволило увеличить добычу нефти на 10%, продлить срок эксплуатации месторождения на 6 лет и снизить операционные затраты на 30%.

Перспективы отрасли

Будущее нефтегазовой отрасли Казахстана вызывает активные дискуссии в профессиональном сообществе, учитывая глобальные энергетические трансформации, необходимость диверсификации экономики и вызовы, связанные с устойчивым развитием. Вот что говорят эксперты:

Асхат Хасенов, председатель правления АО «КазМунайГаз»:

“Лично я оптимистично смотрю на перспективы отрасли. Понятно, что всегда есть вызовы, и их нужно преодолевать. К примеру, эксперты британской BP прогнозируют, что до 2030 года мировой спрос на нефть будет примерно в таком же балансе, как и сейчас, без резких колебаний. В то же время в Китае сейчас очень сильно развивается выпуск электромобилей, да и в Казахстане уже много таких машин. Все это приводит к изменениям в потреблении, ведь нефть раньше использовали, в основном, как топливо для автотранспорта”.

Компания, по его словам, видит и понимает эти тренды. Именно поэтому КМГ развивает нефтегазохимию. Хасенов убежден, что ее роль в будущем в отрасли будет только усиливаться.

“Прогнозируем, что именно нефтегазохимия станет основным потребителем нефти. Будущее – за «зелеными» технологиями, но это не только ветряная и солнечная генерации. У нас есть Центр компетенций и лаборатория водородной энергетики, мы планомерно изучаем эту сферу”, – говорит эксперт.

Фархат Абытов, исполнительный директор ассоциации KAZENERGY:

«Перспективы нефтегазовой отрасли Казахстана огромны, ее потенциал все еще не реализован в полной мере. Развитие отрасли продолжит привносить в Казахстан новые технологии и компетенции, привлечет инвестиции и создаст новые производства, придаст Казахстану дополнительный политический вес и поможет улучшить переговорную позицию»

Артур Шахназарян, нефтяной аналитик:

«Мы не члены ОПЕК, нам выходить из него не надо. Есть некая договоренность ОПЕК+ с Россией, а с учётом того, что наш транспортный выход идет через Россию, пришлось формально поучаствовать и нам. По большому счёту, мы имитируем, что хотим выполнить это соглашение. Больше половины членов ОПЕК сами никогда особо не выполняют свои квоты. Всё дело в Саудовской Аравии: она может быстро залить рынок нефтью и устроить нефтяной кризис. У неё гигантское месторождение Гавар – по сути, четыре наших Кашагана. И именно с ней договариваются нефтеэкспортные страны для поддержания приемлемых цен»

Нурлан Жумагулов, директор общественного фонда Energy Monitor:

«Согласие Казахстана снизить добычу нефти связано с падением цен на 'чёрное золото' до трехлетнего минимума. Но нежелание идти на конфликт с ОПЕК+ может в итоге привести к тому, что полноценный запуск проекта будущего расширения на Тенгизе придется отложить»