Сахар подорожает, инфляция упадёт: вице-премьер Жумангарин обещает накормить Казахстан через 2 года

Вы слышали, что в Казахстане почти полтора миллиона человек живут впроголодь? Поесть досыта не люди не могут из-за низких доходов и непомерных цен – всё, даже простейшие продукты, стоят очень дорого – какие перспективы у нас в этом плане?

- Мы остановили импульс повышения цен. Уровень инфляции в марте был 0,4 процента, в апреле уже 0,2 процента – он ниже, чем в прошлом году. Произошло это благодаря тому, что некоторые экономические факторы прекратили своё существование. Главноем - завершилась пандемия коронавируса – сейчас восстанавливаются все логистические цепочки, которые были прерваны. Но товарный голод был спровоцирован и конфликтом России и Украины – несекрет, что к нам большая часть товаров поступала из России. Сейчас ситуация постепенно меняется. Например, крупные торговые сети говорят, что цены контрактов на непродовольственные товары падают. Есть индекс потребительской инфляции. Из них доля продовольственных товаров составляет всего 41 процент. Доля социально значимых продуктов питания составляет 11,7 процента. Но даже по итогам апреля видно, что на инфляцию больше повлияли электротехника, бытовая химия и турпутёвки.

Простые люди вообще не мечтают о технике и путевках, их больше волнует стоимость еды. Почему на неё цены продолжают расти?

- Есть сезонные периоды, когда продукты становятся дороже – в марте, апреле, мае и начале июня мы овощи и фрукты получаем из-за рубежа. Так всегда было, но сейчас мы пытаемся снизить эту динамику. Осенью прошлого года мы собрали 100 млрд тенге в стабилизационные фонды и закупили 140 тыс. тонн картофеля, лука, капусты и моркови. Всё это на прилавки попало в феврале. Очевидно, немедленного влияния не получилось, скорее всего потому что у инфляции есть своя инерция. Но тем не менее, в феврале инфляция составляла 22 процента, в марте - 18 процентов, сейчас - 16,8 процента. В мае мы должны выйти на 15,7 процента. По плану, до конца года инфляция снизится до 10 процентов.

Наверное вы ставку делаете на «оборотный капитал», на Магнум и Смол?

- Сейчас мы пригласили на торги крупные торговые сети - Магнум, Смолл и другие, но их доля составляет всего 37 процентов. Это очень мало, например в России этот показатель составляет 70 процентов.

Хозяева Магнума и Смола – известные в стране люди. Почему именно они получают господдержку?

- Мы никого не поддерживаем, не важно это Магнум или это Смол. Правительственная программа предназначена для всех торговых сетей. Министерством торговли и интеграции не принимает самостоятельно решение. Есть Фонд развития, местные исполнительные органы, представители бизнеса. В этом году впервые выделено 10 млрд тенге. Наша цель - довести их долю до 70 процентов к 2027 году.

Так почему они стали фаворитами господдержки?

- Их легко регулировать и контролировать. У всех есть кассовые аппараты. И не забывайте, это очень популярные форматы. Люди это знают. И ещё немаловажно – все они юридические лица.

А почему тогда фермеры жалуются и утверждают, что не могут выложить свойф товар на полки Магнума или Смола.

- Я из-за этих разговоров собрал фермеров и выяснил, что полностью эта информация не является достоверной. Торговым сетям нужны продавцы с ежедневным, полным, ассортиментом, а таких в Казахстане очень мало. Я занимался торговыми сетями, когда работал в Москве. У них также есть крупная торговая сеть под названием Magnit, она состоит из ежедневного ассортимента. А у нас из регулярных поставок только сарыагашская и тассайская вода. У остальных не хватает мощности.

Развитие торговых сетей - это как наука, которя требует учитывать некоторые факторы. Например, нужно привезти товар и посчитать логистику, в том числе, необходимо учитывать политические риски правительства. Все это нужно регулировать, а не полностью убирать оборотный капитал.

А помните прошлогодний сахарный коллапс? Что сделано, чтобы не повторилась ситуация – будет своя свекла?

- Для выращивания свеклы нужна земля и отношения с фермерами и переработчиками. В прошлом году площадь свеклы составляла 12 тыс. га, то в этом году - 18 тыс. га. Должны собрать 350 тыс. тонн собственной свеклы. В 2026 году по комплексному плану мы собираемся произвести уже 250 тыс. тонн собственного сахара и закарыть 43 процента потребности. На решение проблемы из бюджета выделено 18 млрд тенге.

Дорогой получится сахар?

- Сахар-сырец подорожал на биржах до 25 процентов. Вот почему сахар от казахстанских производителей сегодня очень дорогой. Российский сахар входит в договор от 380 до 440 тенге. Наш сахар стоит на 50 тенге дороже - 500-510 тенге.

Какое решение? Закрыть рынок, поднять цены, установить минимальные оптовые цены?

- Есть возможность повышения оптовых цен на сахар на внутреннем рынке для поддержки наших заводов. При необходимости мы субсидируем наши заводы.

Может быть можно заставить торговые компании и фермеров, получивших субсидии не поднимать цены?

- Поднимем ли мы цену или дадим субсидии – до конца мая это нужно сделать. Почему? Потому что наступает период, когда требуется сахар, все варят варенье. Поднять цену непросто. Если мы повысим цены на сахар, влияние на общую инфляцию составит 0,3 процента. Не так просто остановить инфляцию, которую вы поддерживаете ежедневно, на 0,3 процента. Есть вопросы, их много. Сахар – это своеобразный символ достатка. Наши родители, бабушки и дедушки, которые знают, что такое голод к сахару относятся особенно, молодежь смотрит на это совсем по-другому.

Как вы относитесь к тому, что люди берут кредиты на еду? Вы можете это заблокировать?

- Брать или не брать кредит – это решение любого свободного человека. Как мы можем его заблокировать? Здесь каждый решает сам как поступить.

Вы не воспринимаете это как сигнал бедствия?

- Ничего не могу сказать. Финансоввое состояние каждого человека уникально. Почему у него нет денег на еду? Это тоже нужно понимать и анализировать. Я никому не могу дать никаких советов, хотя и понимаю,  что некоторым людям очень тяжело. И когда есть уязвимые группы, которые вынуждены основной заработок тратить на еду -  это очень плохой сигнал для нас. Надо думать, что делать. Может быть, нужно открыть один социальный отдел. Но сейчас мы меняем политику социальной помощи. Открыт социальный кошелек – нуждающимся будет оказана помощь.

А как в регионах дела обстоят, вы там бываете?

- С начала года побывал в 7-8 регионах. Мы начали большой проект по обеспечению себя товарами – на эту программу выделено 100 млрд тенге. В Костанае, Северном, Абае, ВКО, Туркестане – ситуация адекватная, состояние неплохое. На субсидии мы выделили 432 млрд тенге - это не маленькие деньги.

Как вы относитесь к обвинению, что в управлении сельским хозяйством много ошибок?

- Это сказал президент. Но уже началась программа "Ауыл аманаты". В течение пяти лет на отрасль будет выделен трлн тенге. Деньги через СПК получат граждане, живущие в селе. В аулах будут открыты кооперативы, закупят технику, люди получат землю и кредиты по 7-8 млн тенге под 2,5 %.

То есть любой может пойти в СПК и подать документы?

- У программы есть требования, но сельчанам она даёт право и возможность начать бизнес. Кроме того, мы запустили ещё один проект по молоку. Мощности наших заводов молоком обеспечены на 77 процентов. У нас не хватает товарного молока и нужно 120 молочных ферм, чтобы покрыть общую потребность. Поэтому в этом году мы выделили 100 млрд тенге и начали строить 65 товарных молочно-фермерских хозяйств. На решение этих проблем потребуется около 2 лет, при условии, что средства будут выделены полностью. В прошлом году мы попросили 400 млрд тенге. Сейчас выделено всего 100 млрд тенге.

А если опять не получится?

- Значит, не за два, а за три года, но всё равно получится. Это зависит от средств, потому что проект на 406 млрд тенге готов, есть и бизнесмены, которые его выполняют.

То есть деньги получают уже известные компании?

- Нет, мы внедрили новую систему инфраструктуры. Кто встал на первый план - тот и получит первым. Были идеи по изменению системы субсидирования. Но крестьяне выразили недовольство - ведь многие планируют свою работу. Среди полученных кредитов есть и субсидии. Если сейчас ломать систему, то крестьянам будет тяжело.

Сколько гектаров вернули государству? У кого сейчас эти земли?

- Земля передаётся населению – она должна работать. В этом году мы вернули 0,9 млн га. План на этот год - 5 млн га. Площади для передачи в одни руки – ограничены. Одно хозяйство может получить не более 35 тысяч гектаров. Мы ведь помним, что были времена, когда бизнесмен мог взять миллион гектаров, кредит и обанкротиться. Больше такого не будет.

Растут цены на ГСМ. Экономисты доказывают, что стоимость солярки и бензина обязательно взвинтит цены на всё остальное.

- У нас нет выхода, поэтому в кратчайшие сроки урегулируем некоторые проблемы. С ГСМ проблема в чём? Наше производство достигло прогресса, а соседи им воспользовались.

Может быть их наказать бы стоило, а не своих граждан?

- Мы в Евразийском экономическом союзе. Мы не можем закрыть рынок.

Почему мы не можем выйти из этого союза?

- Это вопрос сложной политики. Сегодня не будем об этом говорить. У Союза много преимуществ. Рынок 160 млн человек. Конечно, если мы сможем использовать его правильно. Всего в Казахстане проживают 20 млн человек, из них только половина - экономически активные граждане.

Если мы не можем охватить 20 млн человек, зачем нам 160 млн?

- Это не проблема на всю жизнь – она временная. В перспективе экономическая ситуация в Казахстане должна улучшиться, и мы сможем обеспечить. Это решаемая проблема. Общее влияние подорожания ГСМ на продукты питания будет невелико. Потому что крестьянам мы выделили дизельное топливо по прежним ценам. Цена на сахар, как я уже говорил, вырастет на 2,5 процента, на подсолнечное масло - всего на 2 процента. Большинство производителей не работают на дизельном топливе, поэтому цена ГСМ не будет фактором, влияющим на другие виды бизнеса с точки зрения транспортировки. Его мультиликативный эффект трудно вычислить. Хотя прошло полмесяца с тех пор, как мы поднялись, мы еще не почувствовали никакого эффекта. Посмотрим, что будет в следующем месяце. Тарифы на коммунальные услуги вырастут. В прошлом году мы видели Экибастуз, Темиртау, Риддер. За счёт государственных средств невозможно всё закрыть. Поэтому надо поднимать тарифы. Конечно, уязвимым группам будет сложно, однако, им нужно помогать через социальный кошелёк. Это все проблемы, которые нужно решить.

Какую пользу нам принёс ЕАЭС за пять лет?

- Это очень короткий срок. Появится ли польза завтра или нет - зависит от нас самих. Можем ли мы воспользоваться этим большим рынком или нет? Мне, кажется, у Союза есть будущее, как и у любого другого союза. Надо договариваться и спорить. В этом году через Россию прошло около одного млн тонн пшеницы. Наша нефть тоже проходит. Как было бы без союза? Куда бы мы пошли? Люди думают об этом или нет? Наши бизнесмены везут товар в Россию, получают сырье из России. Все это торговля.

На нас влияют антироссийские санкции?

- Конечно. Но это тоже приносит нам пользу. Некоторые из компаний, покинувших Россию, переехали в нашу страну. Инвестируют в нас.

Тогда почему в России, которая воюет и задыхается от санкций, цены на продукты ниже, чем в Казахстане?

- Россия готовилась противостоять санкциям еще с 2014 года. Крестьянам дали получили дешёвые кредиты и провели аграрную индустриализацию. В результате страна полностью закрыла свои потребности в сахаре, молоке, свекле и фруктах. Мы тоже начали это делать у себя в этом году.

Позиция министр – вещь не постоянная. Вы на свой срок ставили какие-то цели и задачи?

- Нам удалось остановить цены на социально значимые продукты. Эту работу нужно продолжить. До конца года президент дал соответствующее поручение - инфляция должна опуститься до до 9 процентов. Поднимая цены на горюче-смазочные материалы, несмотря на повышение тарифов, в этом году постараемся выполнить эту задачу. Если мы сможем с этим справиться, то я буду доволен своей работой и работой коллег.

Ваш предшественник Бахыт Султанов инициировал открытие распределительных центров. Что с этой идеей сейчас?

- Идея заключалась в том, чтобы построить центры через государственно-частное партнерство. Но времена изменились, возникли проблемы из-за инфляции и высоких кредитов. Поэтому проект остановили.

Как вы относитесь к критике, обижаетесь, когда журналисты задают неудобные вопросы?

- Не обижаюсь и не обращаю особого внимания. Это моя работа и поручение президента. Он же сказал, что государство должно быть слышащим. А журналисты все разные - некоторые гонятся за ажиотажем, некоторые просто выполняют свою работу, контакты и с теми и другими – это часть моих обязанностей.

Что вы можете сказать на критику о неспособности министров принимать самостоятельные решения?

- Работа министерств в принятии решений очень взаимосвязана. Поэтому между ними много бюрократии. Но бюрократия тоже имеет свои преимущества.

Вы себя считаете бюрократом?

- Конечно, я тот, кто работает в составе правительства, то есть я - человек внутри бюрократии, я - представитель государства.

Вы как общаетесь с президентом?

- Возможно, в какой-то официальной поездке я буду рядом и смогу задать свои вопросы. За квартал я отчитываюсь перед президентом.

При Назарбаеве вы возглавляли антимонопольную службу. Что изменилось в контактах с первым руководителем страны?

- Я не общался с бывшим президентом, поэтому ничего не могу сказать. Один раз вызывали на заседание Совбеза. Поэтому сравнивать не с чем. Сейчас всё открыто. Времена сильно изменились с прошлого года. От депутатов, населения, СМИ поступает очень много запросов. Работать в таком ритме и такой транспарентности очень необычно и не думайте, что это просто.

Интервью записала Самал Ибраева, полную версию беседы с вице-премьером Сериком Жумангариным смотрите на YouTube-канале Ulysmedia.kz.