10 марта Российская Федерация решила ввести запрет на срок до 31 августа 2022 года на вывоз зерновых культур из России в страны Евразийского экономического союза. Из-за этого казахстанские переработчики и птицеводы теперь не смогут импортировать пшеницу из РФ.
Напомним, что казахстанские мукомольные предприятия с осени прошлого года перешли на переработку российского зерна из-за того, что отечественная пшеница экспортируется зернотрейдерами в максимальных объемах за границу. Следствием этого стала импортозависимость от России, которая с введением запрета на экспорт зерна однозначно приведет к дефициту и росту цен на муку, макаронные и хлебобулочные изделия, а также на птицеводческую продукцию – яйца и мясо птицы.
Как вышло, что государство вкладывает миллиарды субсидий в сельское хозяйство, но на этом зарабатывают зернотрейдеры либо чиновники, которые лоббируют свои финансовые интересы?
Заявление о больших расходах государства было сказано президентом Касым-Жомартом Токаевым еще в ноябре 2021 года на республиканском совещании по развитию моногородов. Тогда он подчеркнул, что на субсидирование сельского хозяйства за последние пять лет государство выделило более 2 трлн тенге, но заметного экономического эффекта за этим не последовало.
Проблему субсидий признают и в профильном государственном органе – Министерстве сельского хозяйства. Так, советник министра сельского хозяйства Толеутай Рахимбеков отмечал, что, если в 2003 году, когда началась государственная продовольственная программа, размер субсидий составлял 3,5 млн тенге, то в 2018-2019 годах он уже достиг 350 млрд в год. Если пересчитать эти суммы в долларовом эквиваленте, то сумма субсидий выросла более чем в 28 тысяч раз.
По его словам, государство выделяет значительные субсидии и кредиты на помощь сельскому хозяйству, но остается “проблема в их финансовой эффективности”.
Изначальная цель субсидирования — это получение более дешевого сырья для внутренней переработки, которая позволит удешевить стоимость готовой продукции, т. е. для рядового казахстанца цена на хлеб, мясную, молочную продукцию оставалась бы приемлемой. Но, к сожалению, об основной цели субсидирования забывают многие участники АПК, ставя личные финансовые интересы в приоритет.
Проблема в получателях?
Казахстанские СМИ неоднократно писали об особенностях распределения субсидий в стране, в том числе и о том, как менялись приоритеты по поддержке отраслей.
Сначала Асылжан Мамытбеков (министр сельского хозяйства в 2011-2016 годах, ныне глава Мясного союза Казахстана) выступал за приоритетное субсидирование закупки КРС и производства мяса, а затем Айдарбек Сапаров (первый вице-министр сельского хозяйства с весны 2019 года) продвигал молочно-товарные фермы.
Результаты выделения значительных субсидий без заметных изменений можно разобрать на примере мясного производства.
В 2010 году Минсельхоз запустил проект по развитию экспортного потенциала мяса крупного рогатого скота. Тогда чиновники обещали, что ввоз в Казахстан племенных животных из-за рубежа решит проблемы отрасли. В течение 2012 и 2013 годов в страну ввезли 40,5 тысячи голов скота. Затраты исчислялись десятками миллионов долларов.
Благодаря этому планировалось, что к 2016 году экспорт говядины из Казахстана достигнет 60 тысяч тонн, а к 2020-му – до 180 тысяч. В итоге цели достигнуты не были: например, в 2019 году было экспортировано мяса КРС охлажденного и замороженного чуть менее 6 тысяч тонн (10% от плана на 2016-й), в 2020-м – около 9,5 тысячи тонн (5% от плана на 2020-й), а в 2021-м – 7,2 тысячи (4% от плана на 2020-й).
Теряем переработку?
Изменчивость приоритетов в субсидировании и регулировании одних отраслей сельского хозяйства приводит к гибели других. Так произошло, например, с мукомолами. Еще 10 лет назад Казахстан был в лидерах региона по экспорту муки, тогда в стране работали около 2 тысяч больших и малых мельниц.
Но постепенно рынок начал сужаться правительством “под разными предлогами”. В итоге пять лет назад было уже 350 мельниц – только крупных, а в этом году реально работающих осталось менее 100 единиц.
Дело в появлении субсидий на транспортировку зерна до портов на Черном море. На тонну пшеницы госпомощь по транспортным расходам составила 40 долларов, и всего на 2011-2012 годы Минсельхоз просил 15 млрд тенге.
Это привело к большей доступности зерна для зарубежных покупателей, и они стали покупать его вместо муки, развивая переработку у себя.
Другими словами, неверная аграрная политика Минсельхоза привела к спаду в обработке продукции и росту экспорта сырья. Из-за этого Казахстан теряет не только потенциальные рынки экспорта готовой продукции и предприятия в агропроме, но и миллиарды тенге в виде налогов и социальных отчислений.
Самый явный пример мы наблюдаем в мукомольной отрасли – при значительном увеличении субсидирования, в разы вырос экспорт зерна, и в ужасном положении находится отечественная отрасль переработки благодаря зернотрейдерам, которые зарабатывают на экспорте сырья. В итоге Казахстан субсидирует не только зернотрейдеров, но и перерабатывающую отрасль соседних стран. Таким образом, наш Минсельхоз активно выделяет средства для развития производственного сектора Узбекистана, Таджикистана и других, ставя под угрозу собственную переработку.
Сложившуюся ситуацию подтверждает официальная статистика. В 2016 году экспорт пшеницы и меслина (это смесь пшеницы и ржи) составлял чуть менее 4,5 млн тонн, а в 2021-м – уже почти 5,8 млн тонн. За тот же период зарубежные поставки, например, муки пшеничной и пшенично-ржаной снизились с 2,4 млн тонн до 1,3 млн.
Эти потери можно увидеть и в денежном выражении. В 2016-м от экспорта пшенично-ржаной муки Казахстан получил более 505 млн долларов, а за январь-ноябрь 2021-го, то есть почти весь год – уже лишь 372,9 млн. В то же время экспорт пшеницы в 2016 году оценивался в 694 млн долларов, а в прошлом – более чем в 1,43 млрд долларов.
Отсюда видно: экспортировать сырье – в этом случае зерно – в Казахстане стало выгоднее, чем заниматься его переработкой. Только эта выгода выражается в получении прибыли определенными людьми, в то время когда отрасль переработки разваливается на глазах.
Это показывает: руководство страны ставит верные задачи, но на практике чиновники их не исполняют, так как сами заинтересованы в зернотрейдерстве.
Практического решения пока нет
Тем временем высшее руководство Казахстана нацелено на рост экспорта именно переработанной продукции. Например, на пленарном заседании Восточного экономического форума осенью 2021 года президент страны Касым-Жомарт Токаев заявил о планах в течение ближайших пяти лет нарастить в два раза экспорт сельхозпродукции – до почти 7 млрд долларов. Из этого объема переработанная продукция должна составить 70%.
При этом внутри страны ситуация не так стабильна. Гибель мукомольной отрасли из-за стимулирования экспорта зерна привела к спаду внутренней переработки, росту цен на хлебобулочные и макаронные изделия и продукты в смежных отраслях (мясомолочную продукцию, так как использование зерновых в рационе кормов у птицеводов и животноводов занимает значительную долю).
Но вместо ее возрождения и стимулирования с сокращением экспорта сырья представители отраслевых объединений, работающих на рынке зерна, предлагают компенсировать казахстанцам рост расходов на продукты питания.
Отдельные отраслевые ассоциации заявляют, что у Казахстана из-за подорожания хлеба есть два пути – продолжать сдерживать цены или вводить адресную социальную помощь (АСП). Но это подмена понятий: вместо решения корня проблемы, то есть отсутствия достаточных объемов сырья для внутренней переработки, предлагается компенсировать рост цен на продукты.
Более того, важно отметить, что сама по себе система распределения АСП уже показала себя в Казахстане не с лучшей стороны. К примеру, в Шымкенте сотрудники местного центра занятости получали взятки от многодетных матерей за ускорение получения ими адресной социальной помощи.
Выплата государством АСП вызвала большой ажиотаж среди казахстанцев: были случаи, когда семьи оформляли фиктивные разводы, чтобы соответствовать условиям для получения госпомощи.
Еще в 2019 году расследования выявили, что несколько тысяч человек получали выплаты незаконно. “Нуждающиеся” в поддержке государства оказались владельцами коттеджей и владели дорогостоящими автомобилями, хотя АСП предназначается для нуждающихся в помощи, а не состоятельных людей.
Даже из этого видно, что предложение выплачивать адресную соцпомощь приведет лишь к росту бытовой коррупции, а сама поддержка не достигнет настоящих адресатов.
Однако при такой ситуации экспортеры зерна смогут сохранить свои прибыль от зарубежных поставок сырья, а экономика страны так и останется без важной отрасли в агропроме, не считая потерянных рабочих мест, налоговых поступлений и потенциально более дорогого экспорта переработанной продукции.
И здесь важно задаться вопросом: почему в казахстанском агропроме, несмотря на многомиллиардные субсидии, так и не развивается производственный сектор? Возможно, ответить на него смогут в Минсельхозе, который отвечает за эту отрасль.
