В казахстанской управленческой традиции есть негласный ритуал: отставка редко бывает финальной точкой. Чаще это пауза, после которой чиновника ждет новое назначение - может, менее звучное, но всегда ощутимое. Однако 2025 год стал исключением. Шесть государственных деятелей покинули свои посты и не появились больше ни в каких списках, ни на каких новых должностях. Их не отправили руководить фондами, не сделали советниками, не «перебросили» на другую работу. Просто отпустили. Кого система, долгие годы бережно пересаживавшая кадры из кресла в кресло, отправила на выход без продолжения, разбирался корреспондент Ulysmedia.kz.
Его резюме могло бы служить образцом для подражания: Ташкентский автомобильно-дорожный институт, университет в Великобритании, стремительный рост от эксперта до министра. Когда в сентябре 2023 года его назначили министром транспорта, многие ждали прорыва: наконец-то во главе отрасли — человек с современным образованием и пониманием логистики.
Марат Карабаев, фото gov.kz
Но очень скоро стало ясно, что одних дипломов мало. Проблемы посыпались как из рога изобилия: президент Токаев публично критиковал его за срывы инфраструктурных проектов и неудовлетворительное состояние пропускных пунктов. Журналисты обвиняли, что он подписал документы о строительстве завода в Караганде, который так и не был построен. А на суде по делу «Оператора РОП» прозвучало еще более серьезное обвинение: экс-глава компании Медет Кумаргалиев утверждал, что в 2020 году вице-министр Карабаев «орал и требовал» перевести 180 миллиардов тенге в обход закона.
Карабаеву приходилось постоянно оправдываться. За ямы на дорогах, которые, по его словам, «регулярно ремонтируют по стандартной практике». За долги «Казахстан Темир Жолы», которую аудиторы называли «компанией на грани выживания». За конфликт с бортпроводниками Air Astana, жалующимися на условия труда. Он пытался работать: ездил на границу, встречался с коллегами из Китая, говорил о планах. Но ощущение, что министерство буксует, только усиливалось.
В июне 2025 года его уволили. Тихо, без объяснений, в воскресенье. На вопрос журналистов о причинах вице-премьер Роман Скляр лишь развел руками: «Люди приходят и уходят». Так и ушел человек, который должен был строить дороги в будущее, но, кажется, так и не смог разобраться с заторами в настоящем.
История Каната Шарлапаева начиналась как показательный пример «возвращения капитала» — человеческого. Успешный банкир с международной карьерой в Citibank, работавший в Лондоне, Дубае и других финансовых центрах, в 2022 году возглавил холдинг «Байтерек». Осенью 2023 года он был назначен министром промышленности и строительства и представлен как один из символов обновлённого управленческого корпуса и нового Казахстана.
Канат Шарлапаев, фото nur.kz
Однако довольно быстро стало ясно, что переход из корпоративной и международной среды в казахстанскую государственную систему оказался значительно сложнее, чем ожидалось. Шарлапаеву пришлось столкнуться с жёсткой публичной критикой, высоким уровнем социальных ожиданий и ответственностью за решения, формировавшиеся задолго до его прихода в министерство.
Одним из самых чувствительных вопросов стал утилизационный сбор. Именно министру промышленности пришлось публично объяснять позицию государства и общаться с недовольными автовладельцами. В общественном восприятии Шарлапаев оказался ассоциирован с непопулярным решением, несмотря на то, что сам механизм и логика сбора носили системный характер и выходили за рамки его личной ответственности.
Дополнительное напряжение возникло вокруг разработки Строительного кодекса. Критика со стороны отдельных депутатов, включая резкие публичные заявления, поставила министерство в ситуацию постоянной обороны. Шарлапаев отвечал жёстко и по существу, однако репутационный фон вокруг ведомства оставался сложным.
В целом его работа пришлась на период, когда министерство оказалось в эпицентре сразу нескольких чувствительных дискуссий — от промышленной политики до регулирования строительной отрасли. В этих условиях от министра ожидали быстрых и наглядных результатов, тогда как многие проблемы носили структурный и долгосрочный характер.
В феврале 2025 года Канат Шарлапаев был переведён на должность помощника президента — шаг, который формально выглядел как повышение, но фактически означал выход из публичной управленческой плоскости. В сентябре того же года он покинул и эту должность.
История Шарлапаева показала, что зарубежный управленческий опыт и сильное профессиональное резюме не всегда становятся гарантией устойчивости в казахстанской системе власти. Его кейс — это скорее иллюстрация разрыва между ожиданиями реформ и институциональной реальностью, в которой даже сильные управленцы оказываются заложниками сложного контекста и накопленных системных решений.
Ее карьера - настоящий учебник по политическому долголетию. Начав с должности учительницы информатики в далеком 1988 году, она прошла путь до вице-премьера и министра. Причем министра не какого-нибудь, а того ведомства, которое всегда на виду — труда и соцзащиты. И не один раз, а трижды.
Тамара Дуйсенова, фото sputnik.kz
Дуйсенова всегда была там, где сложно. Она пришла в Минтруда в 2013 году, сразу после громкого скандала с повышением пенсионного возраста для женщин, когда ее предшественника забросали куриными яйцами. Она курировала внедрение обязательного медстрахования — одну из самых болезненных реформ. И постоянно находилась под огнем критики: Назарбаев в 2018 году на расширенном заседании правительства прямо спросил: «Что случилось, Тамара, или ты устала на этой работе?». В тот же день она ушла в отставку.
Но потом она возвращалась. Снова и снова. В 2022-м — опять министр труда, в 2023-м — вице-премьер. Дуйсенова вела переговоры с бастующими шахтерами, занималась соцподдержкой, даже разбиралась со скандалом вокруг утечки данных студенток (скандально известный список девственниц). Казалось, ее невозможно «списать» окончательно — слишком большой опыт, слишком много знаний.
В феврале 2025 года ее назначили помощником президента — на почетную, но, скорее, камерную должность. А в сентябре уволили. Впервые за 12 лет ей не предложили нового кресла. Опыт, который раньше был ее главным капиталом, в новой системе вдруг оказался ненужным.
Гани Бейсембаев пришёл в министерство просвещения не как сторонний управленец, а как человек системы — педагог, доктор PhD, прошедший все уровни образовательной иерархии. Его назначение воспринималось как логичный шаг: отрасль должен был возглавить профессионал, хорошо понимающий внутренние процессы и реальные проблемы школ.
Гани Бейсембаев, фото dknews.kz
На первом этапе его работа проходила в привычном для министерства режиме — совещания, поручения, отчёты, взаимодействие с регионами. Однако осенью 2023 года Бейсембаев сделал нетипичный для казахстанского чиновника шаг, выбрав более открытую модель коммуникации с обществом. Он стал чаще выезжать в регионы, реагировать на обращения в соцсетях и публично разбирать проблемы отдельных школ.
Особый резонанс вызвал YouTube-формат с поездками по проблемным учебным заведениям. Для части общества это выглядело как признак нового стиля управления — прямого, персонального, без посредников. Министр на камеру связывался с акиматами, требовал устранить нарушения и демонстрировал готовность вмешиваться в конкретные ситуации.
Однако довольно быстро стало очевидно, что запрос общества выходит далеко за рамки точечных решений. Поток обращений начал расти лавинообразно: от состояния школьных туалетов и нехватки учебников до дефицита педагогов и перегруженности школ. Решать все эти вопросы в ручном режиме оказалось невозможно, а системные проблемы образования — финансирование, управление, кадры — требовали долгосрочных и комплексных реформ.
Параллельно министерству приходилось реагировать на болезненные темы: коррупционные дела в региональных управлениях образования, резонансные инциденты с участием школьников, чувствительные социальные вопросы. В публичных комментариях Бейсембаев нередко выбирал осторожную, выжидательную позицию, ссылаясь на ход расследований и необходимость процессуальной проверки.
Со временем общественный фокус сместился: от ожиданий быстрых перемен — к разочарованию отсутствием ощутимых системных сдвигов. Формат публичной вовлечённости, который сначала работал на усиление доверия, стал источником завышенных ожиданий.
В сентябре 2025 года Гани Бейсембаев был освобождён от должности без подробных официальных объяснений. Его опыт показал, насколько сложно в условиях казахстанской управленческой системы совмещать открытость, публичные ожидания и структурные ограничения отрасли. Попытка выстроить прямой диалог с обществом стала важным, но неоднозначным экспериментом — скорее симптомом запроса на изменения, чем готовым рецептом их реализации.
В отличие от других наших героев, Асем Нусупова никогда не стремилась к публичности. Ее карьера — это классический путь «серого кардинала»: Совет безопасности, Администрация президента, советник министра финансов, советник премьер-министра, вице-министр здравоохранения, замгендиректора «КазТрансОйла». Она всегда была рядом с властью, но редко — на ее авансцене.
Асем Нусупова, фото m.yk-news.kz
В феврале 2022 года Нусупову вывели из тени, назначив заместителем акима Алматы по социальным вопросам — образованию, здравоохранению, соцзащите. Казалось, это начало новой, более публичной карьеры. Но через три с половиной года, в августе 2025-го, она подала заявление «по собственному желанию» и ушла. Без скандалов, без конфликтов, без громких заявлений.
Ее уход, возможно, самый показательный. Когда-то таких, как она — опытных, компетентных, непубличных аппаратчиков, — берегли и ценили. Их знания, связи и умение решать вопросы без шума были на вес золота. Сегодня, похоже, система в них больше не нуждается. Если ты не умеешь быть на виду, не умеешь работать с публичным полем, не становишься «лицом» реформ — тебе могут просто сказать спасибо и отпустить. Даже если за твоей спиной — годы работы в самых закрытых кабинетах страны.
Если бы чиновничья карьера была голливудским блокбастером, то Абылкаир Скаков играл бы там роль спасателя, которого вызывают на уже горящий объект. Три высших образования — экономист, юрист, MBA — и путь, который мог бы вести в тихие кабинеты стратегов. Но судьба распорядилась иначе. Он начинал в налоговой, прошел через Минфин и даже курировал финансы в министерстве обороны, но настоящая известность пришла к нему вместе с кризисами.
Абылкаир Скаков, фото nur.kz
В 2020 году его назначают акимом Павлодарской области, и всего через два года регион накрывает ледяной кошмар. Экибастуз в 30-градусный мороз остается без тепла. Город в аварийном режиме, школы переходят на дистанционку, президент Токаев лично вмешивается в ситуацию. Итог закономерен: Скакова снимают с должности. Вице-премьер Роман Скляр тогда обещает, что к ответственности привлекут всех виновных, но дальше громких слов дело, кажется, не пошло.
Самое удивительное произошло через девять месяцев. Осенью 2023 года Скакова, человека, чье имя было связано с крупной ЧС, назначают главой Фонда социального медицинского страхования, который все время лихорадят скандалы: то аудиторы находят нарушения и обещают проверить еще тщательнее, то депутаты жалуются на неэффективность. Скаков попытался исправить повестку: говорил о росте медпомощи, о тысячах детей, рожденных благодаря ЭКО. Но фонд по-прежнему ассоциировался с проблемами — от непрозрачных оплат до приписок.
В январе 2025 года Скаков ушел «по собственному желанию» - специалист с уникальным опытом работы в налоговой, оборонке, региональном управлении и медицине, остался не у дел.
Его карьера напоминает не стремительный взлет, а методичное, планомерное восхождение по лестнице стратегического планирования. Выпускник технического вуза, кандидат технических наук, прошедший стажировки от Японии до Сингапура, он был типичным «системным проектировщиком». Его стихией были не публичные баталии, а кабинеты, где рождаются долгосрочные планы и сводные анализы. С 2008 года его профессиональным домом стала Администрация президента, где он последовательно возглавлял Центр стратегических разработок, отделы стратегического планирования и социально-экономической политики. Он был одним из тех, кто проектировал будущее на бумаге, прежде чем оно станет реальностью.
Айдын Кульсеитов, фото Ulysmedia.kz
В апреле 2025 года этого «архитектора процессов» бросили на самое проблемное поле — возглавить Фонд обязательного социального медицинского страхования (ФОСМС). Кресло председателя фонда к тому моменту стало настоящим «креслом-качалкой» — пятый руководитель за несколько лет. Фонд погряз в критике: долги больницам на сотни миллиардов, обвинения в неэффективности, скандал с арестом замглавы в Усть-Каменогорске по подозрению в хищении 400 миллионов. Кульсеитов пришел не просто как менеджер, а как инженер, которому поручили починить сложнейший, постоянно глючащий механизм.
И он, вопреки привычке кабинетного стратега, решил говорить открыто. За несколько дней до своего внезапного увольнения он дал главному редактору Ulysmedia.kz Самал Ибраевой большое, почти исповедальное интервью. В нем не было общих фраз. Он признавал: да, в системе есть «конфликт интересов», когда пациенту говорят «квот нет», но готовы принять за деньги. Он раскрывал масштабы: Фонд проверяет 11 миллионов услуг на 150 миллиардов тенге ежемесячно. Он говорил о коррупционных схемах прошлого: как эксперты Фонда договаривались с клиниками, как региональные комиссии вручную перекраивали автоматическое распределение денег, добавляя одним, урезая другим.
Но главное — он подробно, с цифрами и деталями, изложил свой план по «перепрошивке» системы. Его главным оружием должен был стать искусственный интеллект. Он рассказал, как новые алгоритмы вместо 2 миллиардов нарушений нашли на 11 миллиардов, вызвав шок у самих медиков. Он говорил о полной автоматизации, которая устранит человеческий фактор:
- Единственный способ искоренить коррупцию — это полная автоматизация... Если хотя бы 90% бизнес-процессов будут оцифрованы, то места для коррупции просто не останется.
Он анонсировал личные кабинеты для граждан, где можно будет отслеживать каждую оплаченную услугу и оспаривать ее одним кликом. Он выглядел не оправдывающимся чиновником, а главным конструктором, который наконец-то нашел все чертежи и знает, как собрать работающий механизм.
- Признание — это первый шаг к исправлению. Если не признаешь проблему — не сможешь ее решить, — заявил он в том интервью.
Но 1 декабря 2025 года, «единственный акционер» — министерство здравоохранения, не объясняя причин, досрочно прекращает его полномочия. Он продержался ровно восемь месяцев — ровно столько, сколько длился пилот его нового алгоритма контроля.
Уход Кульсеитова стал самой парадоксальной точкой в череде «увольнений в никуда». Он не ушел под грузом старых скандалов, как Скаков. Он не был сметен волной народного гнева, как Шарлапаев. Он был уволен на пике своей откровенности, в момент предъявления детального плана спасения вверенной ему организации. Складывается впечатление, что система, веками державшаяся на кулуарных решениях и субъективных оценках, испугалась не его неудач, а его чрезмерной прозрачности и веры в бездушные алгоритмы. Он пришёл, чтобы устранить «человеческий фактор» как источник коррупции, и стал его очередной, самой ироничной жертвой. Реформатор, который слишком подробно рассказал, как будет все чинить, оказался не у дел, а его «чертежи» уже никто и не вспоминает.
Раньше отставка в Казахстане редко бывала окончательной. Чиновника могли «переждать» год-два, а потом снова назначить — может, на менее видную должность, но все же. Теперь, судя по этим историям, правила изменились.
Одних погубили накопленные скандалы — как Карабаева или Скакова. Других — несоответствие ожиданиям, как Шарлапаева или Бейсембаева. Третьих — просто смена эпох, когда старые заслуги перестали что-то значить, как в случае с Дуйсеновой или Нусуповой. Отдельно – случай с Кульсеитовым, которого судя по всему, сгубило чрезмерное рвение к справедливости.
Общее одно: система перестала бесконечно пересаживать людей из кресла в кресло. Она научилась отпускать. Не всегда справедливо, не всегда объяснимо, но — окончательно. И в этом, возможно, главный сигнал 2025 года: в казахстанской власти появилась новая норма. Можно не только прийти, но и уйти. Вполне возможно, что навсегда.
Автор: Лариса Чен