Саммит, приуроченный к 10-летию формата C5+1, можно сравнить с хитрым ходом в шахматной партии великой игры (если перефразировать Бжезинского) – той самой, где империи прошлого боролись за контроль над «сердцем мира», как называл Центральную Азию ещё почти полтора века назад геополитик Хэлфорд Маккиндер.
Сегодня, в эпоху глобальных цепочек поставок и борьбы за редкоземельные металлы, США позиционируют себя не как завоевателя, а как стратегического партнёра, предлагающего ход конём: от экономической интеграции к потенциальному расширению формата до C5+3. Но кто станет этими «плюс два», и не превратится ли это в танец слона в посудной лавке, где интересы России и Китая рискуют быть потревоженными? Ulysmedia.kz взвесил все «за» и «против».
Формат C5+1, запущенный в 2015 году, изначально задумывался как платформа для коллективного диалога между США и регионом, фокусируясь на трёх ключевых сферах: экономике, энергетике и окружающей среде, а также безопасности. За это время он эволюционировал от скромных встреч на уровне министров иностранных дел до президентского уровня, символизируя растущий интерес Вашингтона к Центральной Азии как к альтернативе китайскому «Поясу и пути» и российскому влиянию через Евразийский экономический союз.
В 2025 году, на фоне глобального дефицита критических минералов – лития, кобальта и других редкоземельных металлов, саммит стал ареной для переговоров о добыче и инфраструктуре. Центральная Азия, богатая этими ресурсами, становится для США тем самым «золотым рудником» в геополитической пустыне, где каждый контракт – это ход, укрепляющий позиции в глобальной партии, превращая формат в многосторонний альянс, способный противостоять доминированию Москвы и Пекина.
Приближённо об этом сказал в комментарии Ulysmedia.kz узбекский политолог и директор Central Asia Due Diligence Алишер Ильхамов.
- Каждая из этих двух сторон, США и центральноазиатские страны, имели свои ожидания от встречи и, в целом, от взаимного сотрудничества. Для США это прежде всего геополитический интерес, а также доступ к редкоземельным металлам, ситуация вокруг которых резко обострилась в последнее время. Геополитический интерес США состоит в том, чтобы не допустить того, чтобы Центральная Азия оказалась под полным контролем России и Китая. Центральная Азия также важна для США как прямой доступ к Афганистану, хотя не в такой степени, как это было в период с 2001 по 2021 годы, - считает политолог.
По мнению Ильхамова, для стран Центральной Азии, в первую очередь, главный интерес состоит в том, чтобы иметь в лице США опору и поддержку для своей многовекторной внешней политики.
- В этом вопросе их интересы почти совпадают с геополитическим интересом США. Помимо этого, центральноазиатские страны хотят иметь доступ к технологиям, в сфере которых США пока занимают лидирующие позиции в мире. Кроме того, хотя это публично не озвучивается, страны региона хотели бы иметь возможность закупать американское оружие, особенно системы ПВО «Пэтриот», учитывая опыт войны в Украине. Этот опыт показывает, что российские системы вооружения оказались не такими надёжными и эффективными, как это представлялось до войны, – полагает Алишер Ильхамов. По его убеждению, российские системы ПВО достаточно легко поражаются украинскими дронами и ракетами. А для стран Центральной Азии критически важно шагать в ногу со временем в сфере производства военных дронов. Без доступа к передовым технологиям этого будет достичь невозможно.
Между тем возможное расширение до C5+3 позволит диверсифицировать партнёрство, сделав регион менее уязвимым к давлению со стороны соседей. Это лишний раз подчёркивает политический аспект: как в карточной игре, где добавление джокеров меняет расклад, так и новые партнёры могут перевернуть баланс сил, открыв двери для инвестиций в транспортные пути, такие как Средний коридор, обходящий Россию.
Заметим, президент США Дональд Трамп, известный своим прагматичным подходом, заявил в преддверии саммита:
- Центральная Азия – это огромный рынок и источник ресурсов. Мы не хотим, чтобы Китай или Россия монополизировали его. Это будет выгодная сделка для всех – fair trade, strong alliances». Его слова эхом отзываются в коридорах Белого дома, где подчёркивается экономическая выгода: от контрактов на добычу до инфраструктурных проектов, которые могут снизить зависимость от китайских цепочек поставок.
С другой стороны, российский президент Владимир Путин, комментируя подобные инициативы в прошлом, предупреждал:
- Любые попытки разделить Евразию на блоки – это путь к конфронтации, а не к сотрудничеству.
Эта цитата явно говорит о едва скрываемой раздражённости: мол, как же так, мы же с ЦА стратегические союзники, а они, такие-сякие… Но для Москвы C5+1 выглядит как американский клин в ее задний двор.
На этом фоне бывший госсекретарь США Майк Помпео, отражающий жёсткую линию республиканцев, отмечал:
- Расширение формата – это не просто дипломатия, это стратегический императив. Центральная Азия может стать буфером против экспансии авторитарных режимов.
В то же время китайский аналитик из Шанхайской академии международных исследований Ван Ивей подчеркивал риски: «C5+3 рискует превратиться в инструмент containment, подобно НАТО на Востоке, что подорвёт стабильность региона».
Эти голоса иллюстрируют политическую метафору «трехстороннего танго»: США ведут, Центральная Азия следует, а Россия и Китай пытаются перехватить ритм.
Также мы узнали мнение таджикского эксперта по международным отношениям, политолога Мухаммада Шамсуддинова.
- Нынешняя администрация США заинтересована в Центральной Азии в первую очередь с экономической точки зрения, а также сдерживания конкурентов Вашингтона – Пекина и Москвы. Это отчасти было подтверждено в сентябре текущего года, когда Узбекистан и Казахстан заключили многомиллиардные сделки с США, которые привлекли внимание главы Белого дома.
Также стоит учитывать возрастающий интерес США к критическим минералам региона, особенно в контексте доминирования Китая в этой сфере. На Пекин приходится 60% мирового производства и более 85% перерабатывающих мощностей, а США, в свою очередь, импортируют 63% своих критических ресурсов из этой страны. В октябре Китай использовал этот рычаг давления, введя экспортный контроль, чем вызвал незамедлительную реакцию Вашингтона. В такой ситуации для США необходимо искать альтернативные источники критического сырья, коими богата Центральная Азия, – размышляет эксперт.
По мнению Шамсуддинова, для стран ЦА американские инвестиции и расширение присутствия США также необходимы, так как это позволит им сбалансировать влияние Китая и России.
С его точки зрения, для Казахстана, стремящегося презентовать сегодня себя в качестве «средней державы», налаживание тесных отношений с США приобретает тоже ключевое значение, так как находящаяся близко к России и Китаю Астана пытается избегать зависимости только от двух центров силы. Таким образом, Казахстан укрепляет свою многовекторную политику и суверенитет.
Ещё одним ключевым взаимным интересом для сторон является фактор ценностей.
- Нынешний американский президент не придаёт значения проблемам демократии и прав человека, что делает его удобным партнёром для лидеров ЦА, - справедливо замечает политолог.
Накануне встречи в верхах свой прогноз для Ulysmedia.kz дал казахстанский политолог Арсен Сарсеков.
- Если говорить прямо, Центральная Азия не является крупным геополитическим игроком, поэтому вопросы Венесуэлы, Сирии или Украины вряд ли будут затронуты. Главные темы саммита C5+1 – Афганистан, природные ресурсы, прежде всего редкоземельные металлы, и недопущение дальнейшего ещё большего сближения региона с Россией и Китаем.
Отдельный блок – дедолларизация: Казахстан перешёл на юани в торговле с Китаем, и это не может не раздражать Вашингтон, – считает Сарсеков.
Он предполагает, что на саммите будут обозначены контуры новой пятилетней политики, в которой Казахстан сохранит статус ключевого партнёра США по вопросам безопасности и восстановлению регионального баланса, логистики и контроля над критическими ресурсами региона.
Арсен Сарсеков напоминает, что важно понимать, что формат C5+1 изначально создан США (первая встреча прошла в Самарканде в 2015 году, затем в Нью-Йорке в 2017-м и регулярно возобновлялся с 2021-го). В U.S. Strategy for Central Asia 2019–2025 подчёркивалось: устойчивый Афганистан невозможен без участия соседей, и именно Центральная Азия рассматривается как связующее звено для его постепенной стабилизации.
- После миллиардных вливаний, растворившихся в афганской коррупции, Вашингтон осознал, что афганцы не доверяют американцам – разность культур и ценностей слишком велика. Отсюда новая ставка: именно через Центральную Азию, прежде всего через Казахстан как самое стабильное и религиозно близкое государство, США намерены влиять на стабилизацию Афганистана, – заключает политолог.
Тем временем за этим блеском дипломатии в Вашингтоне скрываются и вызовы: расширение до C5+3 может и усилить конкуренцию, и рискует размыть фокус, превратив платформу в бюрократический лабиринт, где решения тонут в многосторонних дебатах.
Для центральноазиатских стран это ещё один шанс на диверсификацию – от энергетических маршрутов до технологических инвестиций. Но не только, это и тест на независимость: смогут ли они балансировать между великими державами? Как в классической политической аллегории Макиавелли, принц (в нашем случае – регион) должен быть хитрым лисом и сильным львом, чтобы выжить в джунглях геополитики.
В итоге, саммит 6 ноября – это не просто встреча, а поворотный момент. Если C5+1 эволюционирует в C5+3, Центральная Азия может обрести новые горизонты, но цена – в умелом маневрировании между интересами супердержав. В этой партии выигрывает тот, кто видит на несколько ходов вперёд.