Я финансист, а не священник: Расул Рысмамбетов знает, когда Казахстан будет зажиточным

Это нормально, когда в стране с такими природными богатствами столько бедных?

- Я думаю, недра - это не главное условие для того, чтобы стать богатыми. Возьмите Южную Корею, Швейцарию или Сингапур – там практически ничего нет, однако они далеко не бедные.

Может быть там нет коррупции?

- Во всех трёх странах я видел коррупцию - дело не в ней. Возьмите Японию или Южную Корею - там очень сильны традиции, вплоть до лингвистических особенностей. Там невозможно общаться с человеком, не зная его возраста. Обязательно нужно использовать определённую, одну из шести, степеней вежливости. А эти страны ещё недавно переживали то, что нам и не снилось – Япония, буквально, собирала себя после ядерных ударов. А Южная Корея восстанавливалась после 36-летней японской оккупации. Кстати, там был почти забыт родной язык. Так давайте подумаем, что у нас общего, чему у них поучиться, чтобы стать такими как они.

То есть равняться нужно на тех, кто сейчас считается сильнейшим?

- Конечно, всё это маленькие страны, но нам нужно смотреть, как мы сможем использовать свои природные богатства. В 90-е годы у нас были сложности с привлечением инвестиций и тогда нефть стоила, по-моему, 8-10 долларов за баррель. Тогда мы начали отдавать иностранным инвесторам по соглашениям о разделе продукции месторождения, они в обмен на это инвестировали в активы средней выгодности. В тот момент нам это было нужно.

Да, тогда деваться некуда было, а в результате - сейчас все природные богатства принадлежат узкому кругу людей.

- Я думаю, комиссия по демонополизации разберётся с этими перекосами.

А вы верите в то, что справедливость будет восстановлена?

- Я финансист, а не священник, поэтому вопрос про верю или не верю – это не ко мне. Знаю, что план такой есть.

И с чем будет разбираться эта комиссия?

- В активах есть доля инвесторов и, например, чиновников, которые «помогали» месторождения приобрести. Это, к слову, очень схоже с проблемами возврата активов. Потому что, часть денег была выведена за границу и теперь, чтобы их вернуть, нам надо понять - где настоящие инвесторы, а где ненастоящие. Я думаю, нам нужна мощная законодательная база, правила и инструкции, чтобы решить эту проблему и разграничить реальных иностранных инвесторов и коррупционеров, которые получили взятку в виде доли.

Ваша специализация - проблемные активы? Что вы думаете о передаче ИФК в частные руки?

- Допустим, Фонд проблемных кредитов продали уже в новом Казахстане. Там, насколько я знаю, была оценка, но хотел обратить внимание на такой момент. Например, построили текстильный комбинат в Южном Казахстане, кожевенный завод в Семее стекольный завод в Кызылорде и много ещё чего. Потом ИФК продали, кажется, за 10.6 млрд тенге и после этого начали изучать целесообразность этой сделки. Пусть это будет на совести тех, кто продал, но, по идее, если бы государство вложилось в эти активы, то заработало бы гораздо больше. Когда фонд формировали, туда много активов поступило после Казкоммерцбанка, БТА-банка, Цеснабанка - часть кредитов они выдавали своему «узкому кругу лиц». Если покопаться, можно выяснить кому именно. Поэтому их фонд и выкупал по общей стоимости. В реальности, я знаю, допустим, у БТА-банка были активы - то ли цементный завод, который никогда не был построен, выдали на него кредит. А цементный завод стоит - минимум 100 млн долларов. Чтобы банки спасти всё по "дутой" стоимости перевели в фонд проблемных кредитов. Но это всё никуда не привело, поэтому и переоценили те активы, которые были на балансе у фонда проблемных кредитов и продали.

У нас всегда экономическая ситуация была непростой, после января всё только усугубилось. Почему так спешили с продажей Фонда проблемных кредитов, с IPO «КазМунайгаза».

- Я не вижу тут спешки, наоборот, думаю, что надо поторопиться с разгосударствлением экономики – это единственный способ победить коррупцию. Коррупция всегда там, где одна подпись может стоить хотя бы 1000 долларов. Вот тогда и появляются непрозрачные решения, когда от чиновника зависит, пропустит он проект или нет.

А кто это всё покупать будет? Нас же сейчас ждёт полная чистка и мы не знаем - кто друг, кто враг. Кто-то остался в Казахстане, кто-то собрал чемоданы и уехал. Мне кажется, нужно взять паузу и сначала провести полный аудит всего.

- Аудит сейчас идёт, но мы не можем зачёркивать всё, что мы с 91 года сделали. И то, что было до 2004 года, вспоминаем на позитиве. Многие люди заработали деньги вполне честно. Но затем многие казахстанские бизнесмены решили не ждать, когда к ним придут и попросят поделиться и вывели свои капиталы в офшоры. Поэтому с возвратом тоже нужна определённая осторожность. И ещё не забывайте, наш госаппарат – примерно тысяч 100 человек. Во-первых, всех уволить не получится, а во-вторых, наверное, и не надо всех увольнять – есть же честные люди! Нам прежде всего нужен прозрачный частный сектор. Когда он прозрачный - он честный.

А у нас есть примеры «чистого и честного»?

- Конечно. Однако, не забывайте, когда есть соблазн, человек всегда возьмёт. Это подтверждает и опыт Англии, США, Швейцарии, Сингапура и т.д. Даже в Китае, где за коррупцию казнят – её так и не искоренили. Я не оправдываю нашу ситуацию, просто уверен, что надо убрать для неё питательную среду. А если государство будет управлять – мы просто уйдём в дебри. Но я против того, чтобы любой ценой, лишь бы кому-то отдать. Есть отрасли, которые только государство потянет. У нас есть примеры, когда государство отдало предприятия частникам, но не обеспечило надлежащий контроль. Поэтому сейчас пришло время всё это сделать и навести порядок.

А как вы думаете, за аварию на ТЭЦ Экибастуза кто-то под суд пойдёт или опять всё спишут на Назарбаева – при нём же станцию отдали Клебанову?

- Сейчас очень удобно выставить Назарбаева единственным и во всём виноватым. Но он не управлял страной. Он назначал людей, которые управляли, а те назначали своих-своих-своих. И поэтому очень легко всё свалить на одного человека. А министры, которые работали в его период, где они? Я, например, знаю, нескольких бывших высокопоставленных чиновников, которые у которых есть недвижимость в Эмиратах.

А вот ещё яркий кейс - LRT в Астане. Как-то вяло это дело расследуется.

- Я думаю, что скорей всего, первая точка монетизации – это люди, у которых за огромные деньги выкупали землю. Затем нужно выяснить, кто автор бизнес-плана? И надо определиться с планом – когда может окупиться LRT? За 150 лет или с капремонтом за 600? Мы помним, что гарантию давало правительство. Узнать бы, почему все деньги положили в самый хилый банк Астаны? Надо искать ответы на эти вопросы.

Вы думаете, что Токаев добьётся этих ответы на эти вопросы?

    - Не надо всё вешать на Токаева, есть гражданское общество, есть эксперты. Это не сложно - поднять документы и сказать - кто был акционером банка Астаны в 2011 году, когда начинался LRT. Есть же базы данных и документы, но ещё нужна политическая воля. А вообще, чтобы лучше нашу ситуацию понимать, я предлагаю представить толстого пьющего мужика, который в одночасье решил свою жизнь изменить и пришёл в спортзал. Так на второй тренировке заработать себе пресс и стать красавчиком не получится. Всё нужно делать последовательно и основательно, тогда только можно ждать результат.

А как вы думаете, 160 млрд, которые были выведены из Казахстана в офшоры, когда-нибудь вернуть получится?

   - Я слышал и про 200, и о 500 млрд - вернуть всё сразу - не получится. Те, 500 млрд тенге, о которых правоохранительные органы отчитались, это как "низковисящий фрукт", который легко было снять. То есть арестовывать человека и забирать. А здесь должна быть мощная работа юристов, а не правоохранительных структур - на основе законов, больше ничего. Постановлением и приказом здесь ничего не сделать.
Надо законы поднимать до мирового уровня, договариваться о сотрудничестве со странами, которые нам посылали инвесторов, а те давали взятки.

Наши банки как себя сегодня чувствуют?

    - Бизнес и граждане не понимают, что ждёт тенге в будущем, поэтому реже берут кредиты. Из-за войны в Украине приходится перестраивать логистические цепочки и закупать более дорогое оборудование. У банков сейчас единственная точка роста - потребительские кредиты, а это не очень здоровая точка роста.

Банки подталкивают людей брать кредиты, потому что им это выгодно? Это причина так называемой «закредитованности населения»?

    - У нас нет закредитованности – это всего лишь красивый термин и неправильная формулировка. Закредитованность - это когда всем хорошо, но люди хотят, чтобы было ещё лучше и берут кредиты. У нас в банки народ идёт из-за бедности и низких доходов. Когда человек берёт еду в рассрочку, это вовсе не потому, что он такой умный и хочет сэкономить деньги на инфляции - нет, на самом деле просто у человека нет денег.

Тем не менее, банки подсадили людей потребительские кредиты, государство не должно вмешиваться в этот процесс?

    - В 2019 году государство уже вмешалось – простило кредиты. Но опять же получается, что у банков своих денег нет. Все деньги, которые лежат в банках – принадлежат вкладчикам, либо заработаны самим банком. И ещё не забывайте, в банках работают тысячи казахстанских граждан, которые кормят свои семьи. А тем, кто сейчас предлагает кредитную амнистию, я предлагаю отказаться от своих процентов по депозитам. И всё. Тут закон сохранения энергии. Говорят, пусть государство заплатит, а у него какие деньги? Это налоги, это Нацфонд и так далее. Может быть стоит пересмотреть процентные ставки по каким-то очень токсичным кредитам?

Какие кредиты вы называете токсичными?

    - Если человек брал взаймы на айфон – это токсичный кредит, если на канцтовары детям в школу – это бедность. Поэтому прежде чем говорить о кредитной амнистии, то есть помогать кому-то, все кредиты нужно изучить и классифицировать.

И опять мы вернулись к бедности. Как с ней бороться?

    - Государство не может бороться с бедностью, просто раздавая деньги. Мы должны определиться - мы в капитализме, в социал-демократии или в каком-то советском социализме, который, скорее, не социализм, а тоталитаризм. Кстати, Советский Союз развалился, потому что государство было везде, а частная инициатива была задавлена.

В Астане часто говорят, что скоро будет новая экономическая политика, вот тогда и заживём.

- Мне кажется, новая экономическая политика должна начинаться не в Астане, а в регионах. Вы знаете, как программы пишут? В Астане сидит в теплом кабинете чиновник, берёт справочник и по нему составляет госпрограмму! На местах люди должны решать – пусть в маслихатах спорят и дерутся, пусть напишут 100 проектов, хотя денег хватит только на пять. Но они знают, что нужно региону, а не столичным чиновникам. А у нас как – пришёл новый аким, переработал план своего предшественника, учёл своих друзей и родственников, побежал в АП утвердил план и всё, вот вам новая программа и новая жизнь! У нас контроль за развитием регионов возложен на сенат. Тем не менее, аким региона план развития своей области утверждает в АП, а почему бы не отстаивать его публично в сенате? Потом мы не будем спрашивать, а кто придумал эти каналы в безводном Туркестане, или кто предложил строить там аэропорт на миллионы пассажиров, или кто дорогой шарик предложил на ЭКСПО. Регион сам думать может – это должно стать основой новой экономической политики.

Какие проблемы для нас самые главные? Например, например, как мы можем думать о будущем с таким огромным внешним долгом?

- Есть миф, что у нас гигантский внешний долг и каждый казахстнец чуть ли не с рождения должен миллион долларов. Так вот долг государственный долг у нас гораздо ниже, чем в регионах по отношению к ВВП. Самая большая региональная проблема - это вода. Вторая - это логистика. И третья - это границы. Согласитесь, если не будет воды и мы начнём умирать от жажды нам уже не понадобится и свобода слова.

А чем должно заниматься правительство, на чём внимание сосредоточить?

- Самая главная функция - прорастать информационно. Вот мы сейчас обсуждаем эти проблемы, а государство должно нас слышать, слушать, видеть и реагировать. Нас всего 20 млн, а Китай умудряется как-то своё население в полтора миллиарда слышать. У нас, к сожалению, долгое время государство только тогда слышать начинало, когда люди на площади выходили. В Жанаозене целый год шли митинги-забастовки, и никто не обращал внимания. Но это долгий процесс, надеюсь, что он уже начался.

А когда же мы разбогатеем, если вы всё время предупреждаете, что всё это процесс долгий.

- Я думаю, лет через пять мы станем неплохим зажиточным государством. Это может супер оптимистично, но, если завтра реформы начнём, то всё получится. Всегда есть риски, но прежде чем возвращаться к госпрограммам надо подсчитать, сколько потратили на ГПФИР. Надо честно и без истерики спокойно сказать - здесь - не смогли, здесь - украли, здесь – в офшоры вывели. Пора государству переходить на ЗОЖ – здоровый образ жизни. Поверьте, через год мы уже поймём, куда движемся.

Вы – оптимист?

- Есть такая вещь - усталость, негативизм, такое явление, когда мы говорим, что всё плохо, мы скорей всего все умрём, но самое главное это до смерти надо успеть сделать что-то хорошее. И слезами горю не поможешь, ничего не получится. Январские события они тоже показали, я думаю, это был мощный пинок государственному аппарату, чтобы все забегали.

Смотрите полную версию интервью на YouTube-канале Ulysmedia.kz.